Век Екатерины. Заговорщики у трона

Двор Екатерины II делился на две неравные по величине и значению части: меньшую и слабую составлял личный двор Павла Петровича. Екатерина, свергнув своего мужа Петра III, отца Павла, объявила себя императрицей до совершеннолетия сына, которому тогда было восемь лет. Затем прошло десять лет, и пятнадцать, и двадцать, а Павел всё считался несовершеннолетним — даже когда ему пошёл уже четвёртый десяток. Было понятно, что Екатерина не собирается отдавать власть сыну, а чтобы ему не пришло в голову последовать примеру матери и занять престол силой, Павла держали поодаль от Петербурга под надёжным надзором.

В Гатчине, где жил Павел, он создал свой особый мир, полный грёз и фантазий. Здесь существовали порядки, основанные на рыцарстве и высоких идеалах, но в то же время — на строгой дисциплине, которой так не хватало России. Придворные Павла, а ими были люди, отставленные по различным причинам от большого двора Екатерины, поддерживали существование этого романтического мира, наполняя его сладкими мечтаниями и дерзновенными замыслами.

А.А. Безбородко.

Художник И.Б. Лампи

Долгие годы главную роль при дворе Павла играл граф Никита Иванович Панин, который до того возглавлял всю внешнюю политику Российской империи. Он был человеком столь обширных и разносторонних знаний, что в Петербурге его называли «ходячей энциклопедией», к тому же, обладал ясным и острым умом. Если бы к этому прибавились сильная воля и жизненная энергия, граф Панин стал бы выдающейся личностью в российской истории, однако, к несчастью, он был склонен к лени и всевозможным удовольствиям, в числе которых первейшими считал хорошую еду, красивых женщин и игру в карты. Проекты же по преобразованию России, без сомнения полезные и необходимые для неё, оставались на бумаге — в частности, так и не была принята составленная Паниным первая и весьма разумная российская Конституция.

Оказавшись при дворе Павла Петровича, куда его удалила раздосадованная конституционным проектом Екатерина, граф Панин в полной мере предался сибаритству, а с цесаревичем вёл беседы на темы мировой гармонии и способах её достижения. Будучи мастером «Великой ложи Англии» в России, Панин сумел вызвать у Павла Петровича живейший интерес к идеям масонов, — настолько сильный, что цесаревич сам вступил в масонскую ложу. Это ещё больше усилило мечтательность и оторванность от реальной жизни Павла, одновременно вызвав некоторые опасения Екатерины, которая побаивалась новых влиятельных друзей своего сына. Однако, поскольку при большом дворе тоже было немало масонов, они постарались развеять таковые опасения, и Екатерина до поры успокоилась.

Следует отметить, что преемником Панина на посту руководителя внешней политики России стал граф Александр Андреевич Безбородко, также принадлежавший к масонам, но умело скрывавший это. Ходили слухи, что огромная коллекция ювелирных изделий и драгоценных камней графа Безбородко, в которой находился и бесценный алмаз величиной с куриное яйцо, являлась масонской сокровищницей, но не было никаких доказательств того, что это правда. Во всяком случае, граф Безбородко пользовался доверием Екатерины, а после смерти графа Панина — и доверием цесаревича Павла. Непостижимым образом Безбородко удавалось оставаться невредимым, находясь между двух огней, — более того, он нисколько не тяготился двусмысленностью своего положения и предавался жизненным удовольствиям ничуть не меньше Панина: страстью Безбородко были оперные певицы и балетные танцовщицы.

* * *

Встречу с графом Безбородко устроили для Баженова петербургские братья-масоны, предупреждённые письмом Новикова. Граф принял Баженова поздно вечером, вернувшись из театра и отужинав. Баженов хотел поклониться, но Безбородко, с благодушной улыбкой на широком лице, поднял его:

— Полно, какие могут быть церемонии между своими? Простите, что пригласил вас в столь поздний час, но времени не хватает: днём дел невпроворот, а вечером искусством наслаждаюсь. Вы любите театр?.. Видели юных певичек из Театрального училища, слышали, как они поют? Райские птички, право слово, райские птички!.. А танцовщицы? Оленьку Каратыгину не доводилось видеть? Как танцует; какая фигура, какие ножки!.. Был бы поэтом, стихи бы написал о ней, — ах, почему у меня нет поэтического дара! Признаюсь, я в Оленьку просто-таки влюбился, несмотря на то, что она мне в дочери годится, — с большим волнением произнёс граф.

— Ваше сиятельство, я вынужден просить вашей помощи из-за тяжёлых обстоятельств, в которых оказался, — мрачно заметил Баженов, несколько покоробленный легкомыслием Безбородко. — Царицынский дворец, который мне поручено построить её величеством…

— Знаю, знаю! — перебил его граф. — Денег не хватает…. Экая невидаль! Поди, воруют все, кому не лень, руки греют на строительстве… Нет, нет, не подумайте, к вам это не относится — я наслышан о вашей беспримерной честности!.. Ну, и сколько вам нужно, чтобы закончить стройку?

— Не считая тех денег, что мне ранее выделили, ещё не меньше ста тысяч! — отчаянно выпалил Баженов.