Век кино. Дом с дракончиком

— У меня не было при себе денег.

— Да ну? У такого отпетого дельца?

— Ничего себе словечко подобрали — «отпетый»!

— Делаю вывод: отвалили вы ей гораздо больше. Только вот за что? За любовь или за какую другую услугу?

— За какую там еще…

— Я не исключаю шантаж. На кладбище вдова о чем-то догадалась, что-то вспомнила или увидела… Вы сами поведали мне о мистическом чувстве, посетившем вас в момент погребения.

— На то оно и мистическое, что в словах не объяснить. Может, томление по своей смерти… будущей то есть… к сожалению, неминуемой.

— Вы испугались! На поминках она специально выбрала место рядом с вами — прелестная и корыстная Манон Леско — и разоблачила вашу пресловутую подагру.

— Нет, вы меня достали — и как логично, эстетически красиво! — Дмитрий Петрович рассмеялся и крикнул: — Гарсон, водки!

Вдохновленный лакей пронесся вихрем к бару.

— Такси возьму. Ведь все врете, историк, а интересно… нервы щекочет.

Возник графинчик и две рюмки.

— Еще осетринки прикажете? Или икорки?

— Валяй! Вы присоединяетесь? На таксомоторе доплывем, а машины Сема доставит.

— Завидую, Дмитрий Петрович, но мне еще потребуется сегодня ясная голова.

— Холодная голова и пламенное сердце. — Купец опрокинул в жадный рот рюмку. — Так вроде железный чекист говаривал? Да еще «чистые руки», кажется. И для чего вам эти похвальные качества сегодня нужны?

— Бабушка тут убивается по своему внуку.

— Так ведь и думал, что вы приплетете нечто жалостливо-фарисейское. — Бизнесмен опять торопливо выпил. — Вот и покойник, царство ему небесное, любил фразу. Никчемную, уже давным-давно изжитую христианскую фразу о блаженных нищих.

— Алеша имел право, — заметил Валентин. — Он умер нищим из-за вас, богатых.

— Избегайте схем, иначе тайна не дастся, ускользнет.

— Вернемся к делу. Если вы отвечаете за свои слова и поступки, Дмитрий Петрович, помогите мне связаться с Казанским.

— Связаться?

— Дайте мне его телефон. В Эквадоре.

— Зачем вам?

— Желаю заочно познакомиться. Уточнить, например, есть ли у Бори алиби на вечер двадцать восьмого ноября.

— Ах, алиби! — Дмитрий Петрович рассмеялся и выпил. — А у вас у самого-то алиби на это время имеется?

— Не обо мне речь. Так поможете?

— Не могу взять на себя такую ответственность, тут коммерческие, знаете ли, интересы. Надо посоветоваться.

— Звоните! Звоните, звоните, вон у вас сотовый телефон из кармана торчит.

Серж оказался дома, коммерсант изложил просьбу Валентина, какое-то время слушал, прервал связь со словами «тебе виднее» и сказал озабоченно:

— Он ждет вас.

— Еще два вопроса. Каким образом Казанский собирался перевезти через границу двести тысяч долларов?

— Увольте, Валентин Николаевич, понятия не имею!

— Ведь Боря заехал к вам из Шереметьева, когда вы в подагре лежали. Что он сказал?

— Я буду с охранником беседовать о такой… — Дмитрий Петрович запнулся, Валентин подхватил:

— О такой святыне. Ладно. Кто преследовал юношу?

— Святой Грааль. — Купец расхохотался.

Валентин продолжал настойчиво:

— Кто — старик?

— Вам сколько лет, молодой человек?

— Тридцать три.

— О, какой цветущий, полноценный возраст. Так вот, его и преследовал тридцатитрехлетний старик.

— Вы намекаете на меня?

— Не люблю лицемерия, хотя иногда приходится… Или я ничего не понимаю в людях, или вы самый настоящий историк. Но! Именно вас видел пропавший юноша в Шереметьевском аэропорту с Марком Казанским.

— Который и передал мне доллары?

— Получается так. А теперь стреляйте. Как говорила… как ее там, черт!.. ну, одна испанская дама: лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Лакея словно ветром сдуло под стойку. Купец куражился, но светлый взгляд его оставался трезвым и зорким.

— Адью, Валентин Николаевич! Что значит по-французски — «прощай».

— Думаю, еще доведется свидеться, Дмитрий Петрович.

Тайное убежище

Валентин смотрел на цветную фотографию — единственное яркое пятно, словно приколотая к стене бабочка средь черно-белых образов героя-любовника. В изысканном сборище с шампанским — приглушенно-пастельные, лимонно-сиреневые тона дамских туалетов, строго-вечерние костюмы мужчин — вызывающе выделяется (теперь — вызывающе!) красный пиджак Марка. М-да, крутой босс питает пристрастие к «красненькому». Кейс, который продемонстрировал адвокат, и… «красная рука» в эркере, в еловых ветвях?..

— Ваш шурин носил красные перчатки? — осведомился Валентин; Серж нервно переложил одну ногу на другую.

— Черт его знает, что он там… кажется, носил, да.

— «Там»? Дайте-ка мне его тамошние координаты. Ну?.. Ладно, Сергей Александрович, я преодолею вашу семейную, так сказать, щепетильность, скажу сам. Еще в первую нашу встречу Жанна Леонидовна, между прочим, обронила: в позапрошлом году Марк летал в Эквадор. У меня есть подозрение, что ваш компаньон тогдашний факс мне и показывал. Год не был проставлен, понимаете?

— А вы понимаете, что я не могу доверять вам?

— У вас нет выхода. Вы все зависите от Марка…

— А вы, возможно, связаны с ним.

— Придется поверить мне на слово и перестать бояться.

Серж вздрогнул от негодования.

— Чего бояться?