Век криминалистики

Убийство Фалькенберга – Вассинг так толком и не раскрыли, сколько ни старались Венер и новая спецкомиссия под руководством главного комиссара Эйнка. За много лет работы им удалось собрать достаточно улик, позволивших обвинить в этом преступлении 28-летнего дюссельдорфского рабочего Вернера Бооста. 10 июня 1956 г. один охотник увидел в лесу, как Боост прячет в листве свой мотоцикл и подкрадывается к влюбленной паре в «Фольксвагене». Было обнаружено и предполагаемое орудие убийства, а также получены показания другого рабочего, которого Боост втянул в свои темные дела и шантажировал. На основе этих улик и показаний удалось установить, что Боост – главный преступник в убийстве Серве´ – Хюллекремера 7 января 1953 г. Его сознавшийся сообщник пытался предупредить Хюллекремера и не убил его, как велел Боост, а лишь оглушил. Многое указывало и на то, что Боост убил и другие две пары – Бере – Кюрман и Фалькенберг – Вассинг, но осудили его только по делу Серве´ – Хюллекремера. 14 декабря 1959 г. он был приговорен к пожизненному тюремному заключению. Доказательства по двум другим случаям суд счел недостаточными.

15

В конце концов, так же нельзя! Ситуация в сфере серологии неприемлема! И как только Германия более или менее оправилась после войны, появился стимул открыть и разработать новые, более тонкие и достоверные методы исследования крови. И тут мы снова сталкиваемся с ученым Отто Мартином в Висбадене. Мартин был практик, не пытался изобрести новых методов, он совершенствовал уже имеющиеся изыскания австрийских, немецких и итальянских криминалистов и судебных медиков и приспосабливал их для работы полиции.

Прежде всего Мартин старался обучить новое поколение криминалистов, как только они заступали на службу в Федеральное управление криминальной полиции: как распознавать следы крови, как обеспечивать их сохранность и как их анализировать. Он учил, что в случае малейшей неопределенности на место преступления необходимо вызвать специалиста-ученого, вот хотя бы его самого, Мартина, где бы он ни находился. Он боролся с излюбленным методом выстригать из одежды очевидные кровавые пятна и игнорировать при этом мелкие и трудно определяемые. В случае с пятнами на одежде и других нестабильных «материалах» Мартин настаивал на детальном исследовании под микроскопом, причем обнаруженные брызги следовало пометить и зафиксировать на одежде швейными булавками с головками разного цвета. Мартин удалил из серологии и криминалистики разрушительную перекись водорода и кварцевую лампу, заменив их на прожектор, лупу и спрей люминол, и требовал исключительно осторожного обхождения с бензидином. Если не было никакой возможности специалисту обследовать место происшествия, Мартин просил, чтобы переслали в лабораторию в Висбаден все предметы обстановки и другие вещественные доказательства – подозрительные и не очень. Если место преступления находилось за городом, на природе, Мартин сначала тщательно обследовал место сам, порой это занимало несколько дней, искал следы, и только тогда проводил экспертизу.

Другая сторона его работы заключалась в том, чтобы криминалисты и ученые начинали сотрудничать уже на месте преступления. Необходимо было воспитать и обучить поколение криминалистов-серологов, чтобы они работали в разных городах Западной Германии и всегда могли явиться на место происшествия, не преодолевая больших расстояний. Мартин понимал, что в условиях новой послевоенной жизни и преступность будет другая, и преступления станут иными, так что в будущем понадобится и новая научная криминалистика. Индивидуальность будет заменена на массовость.

Влияние одного отдельного человека внутри полицейской системы было ограниченно. Мартин с его усилиями был одним из многих других биологов и серологов в разных странах. В Западной Германии его старания возымели свое действие, когда в региональных управлениях криминальной полиции крупных федеральных земель заработали собственные лаборатории с отделами серологии. И здесь опять же сыграло роль и соперничество между землями, но главным образом и то, что потребность в естественно-научных исследованиях, в том числе серологических, росла, а Висбаден был один на всех и далеко.