Век криминалистики

Убитый (в брюках, расстегнутом пиджаке и рубашке, пропитанной кровью) лежал между дверью, плетеным креслом, опрокинутым стулом и роялем его сына Андре. Тело прикрыли ковром. Тапок с левой ноги валялся рядом с телом около бедра. Четыре гильзы из пистолета калибра 6,35 были разбросаны по полу. В центре комнаты обнаружили не отстреленный патрон. Пятая гильза была найдена рядом с лестницей, ведущей из палисадника к входной двери. Вероятно, это была гильза от того выстрела или выстрелов, которыми была ранена Мари Цумбах. Никаких следов взлома, двери и окна целы. Убийство с целью ограбления исключили. В комнате, где убили хозяина дома, правда, был открыт и перерыт шкаф, но в кухне нашли нетронутый кошелек, а в нем – 171 франк. Можно было предположить, что преступник искал в доме совершенно определенную вещь. Один из жандармов заметил на противоположной стороне улицы напротив дома темно-синюю пуговицу, вероятно, оторванную от пальто и потерянную. Пуговица была чистая, значит, упала на землю недавно. Судя по нитям на пуговице, она оторвалась от темно-синего пальто.

Навилль прибыл на улицу Шман-де-Вуаре, констатировал смерть и произвел поверхностный осмотр тела. Осмотр подтвердил, что Цумбах скончался от множественных огнестрельных и колотых ран в верхнюю часть тела. Труп увезли в Институт судебной медицины для вскрытия. Когда с него снимали одежду, из складок выкатилась пуля. Одежду передали в службу уголовных расследований. Навилль и его ассистент доктор Херман занялись более внимательным изучением ран и уточнением причин смерти.

Между тем шеф женевской полиции Кнехт и судебный следователь Морио, у которых пока не было ни зацепок, ни подозреваемых, распорядились найти сына убитого, Андре Цумбаха, работавшего музыкальным режиссером на радиостанции в Женеве. Его привезли в План-лез-Уат. Здесь Кнехт и Морио засыпали его вопросами, прежде всего – были ли враги у отца и кто мог бы его убить?

Андре, привлекательный брюнет, ответил, что отец был тихим, скромным бюргером. Была, пожалуй, только одна ссора с неким господином Кло, который арендовал у Шарля Цумбаха гараж. Однажды Цумбах нашел в гараже инструменты для взлома замко`в. Как раз в это время Женеву потрясла серия краж со взломом; из-за этого и произошел скандал между Цумбахом и Кло. Но Андре считал эту ссору незначительной, уж точно не поводом для убийства.

Морио велел допросить Кло и проверить его алиби. Если Андре не знает никаких прочих возможных врагов отца, нет ли врагов у самого Андре? Мог ли кто-либо искать что-то определенное в его мастерской? Следующие показания Андре занесли в протокол: «Я узнал, что секретарша директора Женевского радио, мадемуазель Линда Бо, состоит в отношениях с женевским адвокатом, мсье Пьером Жакку. Мы с мадемуазель Бо друзья, часто встречались и ходили в ресторан, впрочем, она встречалась и с другими сотрудниками радиостанции. Я услышал, что она хотела совсем расстаться с Жакку. Понял, что она пытается представить Пьеру Жакку наши с ней отношения более близкими, чем на самом деле. Поэтому, думаю, Жакку может ее ко мне ревновать. Вчера вечером мне кто-то звонил и молчал в трубку. В августе и в сентябре 1957 г. мне прислали два письма, подписанные неким Симоном Б., и в письмах предупреждали меня о моральной распущенности мадемуазель Бо. В одно были вложены три фотографии совершенно голой мадемуазель Бо. Думаю, это мог сделать только Жакку. В конце концов, этот адвокат вызвал меня на встречу в 1957 г. Мы говорили в его машине. Жакку хотел знать, намерен ли я жениться на мадемуазель Бо. Я отвечал отрицательно, однако не стал убеждать его, что между нами нет интимных отношений. Жакку мне не угрожал, но был очень раздражен. Неужели я спровоцировал его на убийство отца, хотя убить-то он, если и собирался, то меня?»

Неизвестно, что подвигло Андре Цумбаха в ту ночь так скоропалительно назвать имя адвоката Пьера Жакку в связи с этим преступлением. Злые языки называли Андре циничным расчетливым карьеристом, которому надоело терпеть унижения от Жакку, а кроме того, Жакку входил в управляющий совет Женевского радио и мог навредить карьере Андре. В общем, Андре Цумбах назвал тогда Пьера Жакку возможным убийцей, чем вызвал недоверие и удивление генерального прокурора Корню, следователя Морио и начальника женевской полиции Кнехта.