Век Людовика XIV

Бог — это не бородатый патриарх, восседающий на облаке и управляющий вселенной; Он — «пребывающая, а не преходящая причина всего сущего». 84 Творения не существует, разве что в том смысле, что бесконечная реальность — материя-разум — постоянно принимает новые индивидуальные формы или режимы. «Бог не находится в каком-то одном месте, но пребывает везде в соответствии со своей сущностью». 85 Действительно, слово «причина» здесь неуместно; Бог — универсальная причина не в том смысле, что причина предшествует своему следствию, а лишь в том, что поведение чего-либо неизбежно вытекает из его природы. Бог является причиной всех событий точно так же, как природа треугольника является причиной его свойств и поведения. Бог «свободен» только в том смысле, что не подчиняется никаким внешним причинам или силам и определяется только своей собственной сущностью или природой; но Он «не действует из свободы воли»; 86 все Его действия определяются Его сущностью — это то же самое, что сказать, что все события определяются присущей вещам природой и свойствами. В природе нет замысла в том смысле, что Бог желает какой-то цели; у Него нет желаний или замыслов, разве что в совокупности содержатся все желания и замыслы всех модусов, а значит, и всех организмов. В природе есть только следствия, неизбежно вытекающие из предшествующих причин и присущих им свойств. Чудес не бывает, ибо воля Божья и «неизменный и постоянный порядок природы» едины; 87 Любой разрыв в «цепи природных событий» был бы самопротиворечием.

Человек — лишь малая часть Вселенной. Природа нейтральна по отношению к человеку и другим формам. Мы не должны применять к природе или к Богу такие слова, как добро или зло, красивое или уродливое; это субъективные понятия, такие же, как горячее или холодное; они определяются вкладом внешнего мира в нашу пользу или неудовольствие.

О совершенстве вещей следует судить только по их природе и силе; они не становятся более или менее совершенными оттого, что радуют или оскорбляют человеческие чувства, приносят пользу или вред человеческой природе. 88. Если, таким образом, что-либо в природе кажется нам нелепым, абсурдным или злым, то это потому, что мы лишь отчасти и почти полностью не знаем о порядке и взаимозависимости природы в целом; а также потому, что мы хотим, чтобы все было устроено в соответствии с велениями нашего человеческого разума. В действительности то, что разум считает злом, не является злом по отношению к порядку и законам природы в целом, а только по отношению к законам нашего разума. 89

Точно так же в природе нет ни красоты, ни уродства.

Красота… это не столько качество рассматриваемого объекта, сколько эффект, который он производит на того, кто его рассматривает. Если бы наше зрение было длиннее или короче, если бы наша конституция была иной, то, что мы сейчас считаем красивым, мы бы считали уродливым…. Самая красивая рука, увиденная в микроскоп, покажется ужасной. 90. Я не приписываю природе ни красоты, ни уродства, ни порядка, ни беспорядка. Только по отношению к нашему воображению вещи могут быть названы красивыми или уродливыми, хорошо сформированными или запутанными». 91

Порядок объективен только в том смысле, что все вещи объединены в единую систему законов; но в этом порядке разрушительный шторм так же естественен, как великолепие заката или возвышенность моря.

Имеем ли мы право, основываясь на этой «теологии», называть Спинозу атеистом? Мы видели, что он не был материалистом, поскольку не отождествлял Бога с материей; он совершенно ясно говорит, что «те, кто думает, что «Трактат [Богословско-политический]» основывается на отождествлении Бога с природой — принимая природу в смысле определенной массы телесной материи, — совершенно ошибаются». 92 Он представлял себе Бога как разум, так и материю, и не сводил разум к материи; он признавал, что разум — единственная непосредственно познаваемая реальность. Он считал, что нечто сродни разуму смешано со всей материей; в этом отношении он был панпсихистом. Он был пантеистом, видя Бога во всех вещах, а все вещи — в Боге. Бейль, Юм и другие 93 считали его атеистом; и этот термин может показаться оправданным из-за отрицания Спинозой чувств, желаний или целей в Боге. 94 Сам он, однако, возражал против «мнения, которое сложилось обо мне у простых людей, не перестающих ложно обвинять меня в атеизме». 95 Очевидно, он считал, что приписывание разума и интеллекта Богу освобождает его от обвинения в атеизме. И надо признать, что он неоднократно говорил о своем Боге в терминах религиозного благоговения, часто в терминах, вполне созвучных с концепцией Бога у Маймонида или Аквинского. Новалис назвал бы Спинозу «одурманенным Богом человеком» (der Gottbetrunkene Mensch).