Век Наполеона

Георг III не счел нужным, чтобы король отвечал простолюдину; он поручил эту задачу лорду Гренвиллю, который направил Талейрану (3 января 1800 года) резкую ноту, осуждающую агрессию Франции и заявляющую, что Англия не может вступить в переговоры иначе как через Бурбонов, которые должны быть восстановлены как предварительное условие любого мира. Письмо Наполеона императору Франциску II получило аналогичный ответ от австрийского канцлера, барона Франца фон Тугута. Вероятно, эти литературные обороты были приняты во внимание; Наполеону не нужно было говорить, что государственные деятели взвешивают слова, подсчитывая пушки. Реальностью оставалось то, что австрийская армия отвоевала север Италии и дошла до Ниццы, а французская армия, запертая в Египте англичанами и турками, была близка к капитуляции или уничтожению.

Клебер, храбрый и блестящий генерал, неудачливый дипломат, не ожидал облегчения и открыто разделял уныние своих людей. По его приказу генерал Дезе подписал в Эль-Арише (24 января 1800 года) с турками и местным английским командиром соглашение о безопасном и упорядоченном отъезде французов с их оружием, багажом и «военными почестями» на кораблях, которые турки должны были предоставить для доставки их во Францию; тем временем французы должны были передать туркам форты, защищавшие европейцев от египетских восстаний. Эти форты были сданы, когда пришло сообщение от британского правительства, отказывающегося принять условия эвакуации и настаивающего на том, чтобы французы сложили оружие и сдались как военнопленные. Клебер отказался это сделать и потребовал вернуть форты; турки не согласились на это и двинулись на Каир. Клебер повел свои десять тысяч человек навстречу туркам, которых было двадцать тысяч, на равнины Гелиополиса. Он оживил пыл своих солдат простым обращением: «Вы владеете в Египте не более чем землей под ногами. Если вы отступите хотя бы на шаг, вам конец».36 После двух дней (20–21 марта 1800 года) сражения дикая храбрость турок уступила дисциплинированной тактике французов, и оставшиеся в живых победители вернулись в Каир, чтобы снова ждать помощи от Франции.

Наполеон не мог послать им помощь, пока Британия властвовала в Средиземноморье. Но он должен был что-то сделать с тем фактом, что семидесятиоднолетний генерал барон фон Мелас повел 100 000 лучших солдат Австрии победоносным маршем через Северную Италию к Милану. Наполеон послал Массену, чтобы остановить его; Массена потерпел поражение и нашел убежище для своих войск в цитадели Генуи. Мелас оставил там силы для осады, выделил дополнительные отряды для охраны альпийских перевалов от нападений со стороны Франции и двинулся вдоль Итальянской Ривьеры, пока его авангард не достиг Ниццы (апрель 1800 года). Все было перевернуто против Наполеона: город, с которого он начал свое завоевание Ломбардии в 1796 году, теперь находился в руках побежденной им нации, в то время как большая часть его знаменитой Итальянской армии, разделенная с излишним оптимизмом, беспомощно и отчаянно теряла силы в Египте. Это был самый прямой вызов, который Наполеон еще не получал.

Он отбросил администрацию и снова стал главнокомандующим, собирая деньги, войска, материалы и боевой дух, организуя снабжение, изучая карты, рассылая директивы своим генералам. Моро — самому откровенному из своих боевых противников — он доверил Рейнскую армию с безжалостными инструкциями: пересечь Рейн, пробить путь через австрийские дивизии под командованием маршала Круга; затем отправить 25 000 своих людей через Сен-Готтардский перевал в Италию, чтобы подкрепить резервную армию, которую Наполеон обещал ждать под Миланом. Моро героически выполнил большую часть этой задачи, но чувствовал, возможно, справедливо, что в своем опасном положении он мог выделить своему шефу только пятнадцать тысяч человек.

Из всех кампаний величайшего полководца истории эта, 1800 года, была самой тонко спланированной и самой плохо выполненной. Под его непосредственным командованием было всего сорок тысяч человек, в основном новобранцев, не закаленных войной. Разместившись под Дижоном, они могли бы двинуться на юг через Приморские Альпы к Ницце для лобовой атаки на Меласа; но их было слишком мало и они были сырыми; и даже если бы Мелас был разбит в таком бою, у него была бы защищенная линия отступления через Северную Италию к хорошо укрепленной Мантуе. Вместо этого Наполеон предложил провести свои войска и их снаряжение через перевал Сен-Бернар в Ломбардию, объединиться с людьми, ожидаемыми от Моро, перерезать коммуникации Меласа, преодолеть австрийские отряды, охраняющие эту линию, и застать армию старого героя в беспорядке, когда она будет спешить назад от Ривьеры и Генуи к Милану. Затем он уничтожит ее или будет уничтожен; лучше всего, если он окружит ее, предотвратит отступление и заставит ее генерала — при соблюдении всех правил вежливости — сдать всю Северную Италию. Цизальпинская республика, гордость первых кампаний Наполеона, будет возвращена в лоно Франции.