Век Наполеона

Давид Рикардо принял теоремы своего друга Мальтуса и построил на них свои «Принципы политической экономии и налогообложения» (1817), которые в течение полувека оставались классическим текстом того, что Карлайл впоследствии назовет «мрачной наукой».24 Сын голландского еврея, процветавшего на Лондонской фондовой бирже, он принял унитарианское христианство, женился на квакерше, основал собственную брокерскую фирму, сколотил состояние, отошел от дел (1815) и написал несколько необычных трактатов, особенно по финансам. В 1819 году он был избран в Палату общин, где осуждал парламентскую коррупцию, защищал свободу собраний, свободу слова, свободу торговли, профсоюзы и предупреждал капиталистов о необходимости остерегаться, чтобы лендлорды Британии, обладая правом повышать арендную плату, рано или поздно не поглотили достижения промышленности. В своем эпохальном трактате он утверждал, что рост заработной платы никогда не является реальным, поскольку он вскоре будет сведен на нет ростом цен из-за увеличения издержек производства; что надлежащая заработная плата рабочего — это сумма, необходимая ему для существования и увековечивания (без увеличения) своего рода. Рикардо оставил лепту для Маркса, определив стоимость (а не цену) товара количеством труда, необходимого для его производства.

Он не был столь мрачен, как его наука. Он и Мальтус до конца оставались закадычными друзьями, хотя часто расходились во мнениях в частной жизни и в печати. Когда они оба умерли (Рикардо в 1823 году, Мальтус в 1834-м), сэр Джеймс Макинтош (уцелевший отблеск шотландского Просвещения) сказал о них и об их общем источнике: «Я немного знал Адама Смита, Рикардо — хорошо, а Мальтуса — близко. Разве нельзя сказать о науке, что три ее величайших мастера были примерно тремя лучшими людьми, которых я когда-либо знал? «25

IV. РОБЕРТ ОУЭН: 1771–1858 ГГ

Мы с удовольствием обращаемся к Роберту Оуэну, успешному промышленнику, который пытался превратить британскую экономику в любовный роман между капитализмом и социализмом.

Он родился в Ньютауне, Уэльс, где его отец последовательно работал шорником, железным мастером и почтмейстером. В детстве Роберт был физически слабым, но научился заботиться о своем здоровье и дожил до восьмидесяти семи лет. В девять лет он к работе; в десять — подмастерье у драпировщика в Стэмфорде; в четырнадцать — помощник драпировщика в Манчестере; в девятнадцать — управляющий одной из крупнейших мельниц в Ланкашире с годовым жалованьем в триста фунтов (7500?). Там он оставался в течение восьми лет, заслужив репутацию способного и честного человека. Он экономил, учился, читал с разборчивым рвением и заводил интересные знакомства: с Джоном Дальтоном и его атомной химией, Робертом Фултоном с его пароходами, Сэмюэлом Кольриджем с его радикальными идеями и захватывающими стихами. В 1799 году, в возрасте двадцати восьми лет, он купил у Дэвида Дейла, для себя и двух партнеров, группу текстильных фабрик в Нью-Ланарке, недалеко от Глазго, и получил в качестве бонуса дочь Дейла, которая стала его любящей женой. Она подарила ему семерых детей.

Нью-Ланарк был городом с населением около двух тысяч человек, включая около пятисот детей, отправленных туда из богаделен Глазго и Эдинбурга. Как позже вспоминал Оуэн, «население жило в праздности, бедности и почти во всех видах преступлений; следовательно, в долгах, без здоровья и в несчастье….. Невежество и плохое воспитание этих людей привили им привычки к пьянству, воровству, лживости и нечистоплотности… с сильными национальными предрассудками, как политическими, так и религиозными, против любых попыток чужака улучшить их положение».26 В маленьком мельничном городке почти не было общественной санитарии; дома были темными и грязными; преступление казалось захватывающим облегчением от отупляющего труда, а «паб» был теплым и веселым убежищем от ссорящихся домашних. Оуэн утратил всякую веру в сверхъестественное, но еще крепче держался за этический идеализм Христа; его отталкивало сочетание нового промышленного крепостного права со старой христианской теологией. Он решил найти какое-то примирение между успешным капитализмом и христианской моралью.