Век Наполеона

Через два месяца после этого исторического взрыва Берк опубликовал «Письмо к члену Национального собрания Франции». В нем — и более подробно в «Письме благородному лорду» (1796) — он предложил философскую основу консерватизма. Ни один человек, каким бы блестящим и хорошо информированным он ни был, не может за одну жизнь приобрести знания и мудрость, которые позволили бы ему судить о тех сложных, тонких и устойчивых традициях, которые воплощают в себе опыт и суждения сообщества, нации или расы после тысяч экспериментов в великой лаборатории, называемой историей. Цивилизация была бы невозможна, «если бы выполнение всех моральных обязанностей и основы общества зависели от того, чтобы их причины были ясны и наглядны для каждого человека».5 Поэтому религия с большим трудом может быть объяснена юноше, который приобрел немного знаний и радуется своему освобожденному разуму; только после того, как он познает человеческую природу и увидит силу первобытных инстинктов, он сможет оценить заслуги религии в том, чтобы помочь обществу контролировать врожденный индивидуализм людей. «Если мы обнажим нашу наготу [освободим наши инстинкты], отбросив христианскую религию, которая была… одним из великих источников цивилизации среди нас…. мы опасаемся… что на ее место может прийти какое-нибудь неотесанное, пагубное и унизительное суеверие».6 Точно так же трудно объяснить молодому человеку, только что обретшему разум и завидующему благам ближнего, что человек, обладающий исключительными способностями, не станет проходить длительное и дорогостоящее обучение, чтобы приобрести общественно полезный навык, и не станет заниматься им, если ему не будет позволено оставлять часть своего заработка в дар своим детям. Кроме того, человеческое общество — это не просто объединение людей в пространстве, это еще и череда людей во времени — умерших, живых или еще не родившихся, в преемственности плоти и крови поколений. Эта преемственность заложена в нас глубже, чем наша ассоциация на данном участке земли; она может сохраняться во время миграций через границы. Как объяснить это мальчишкам, пылающим индивидуальными амбициями и гордостью, безрассудно готовым разорвать семейные узы или моральные связи?

Дирг Берка по умирающему миру был с благодарностью и восторгом встречен консервативными лидерами Британии, а опытные люди приняли эти три публикации как выдающийся вклад в социальную и политическую философию. В более поздние годы Кольридж восторгался ими, как когда-то радовался Революции. «Я не могу представить себе, — писал он в 1820 году, — время или состояние вещей, при котором труды Берка не будут иметь наивысшей ценности….. Нет ни одного слова, которое я бы добавил или отменил».7

Среди многих британцев двое выступили в защиту Революции: Сэр Джеймс Макинтош с «Vindiciae Gallicae» и Томас Пейн с «Правами человека» — оба в 1791 году. Революции тогда было всего два года, но она уже сделала свое основное дело — дала Франции либеральную конституцию, покончила с феодальными привилегиями, установила свободу слова, печати и собраний и присвоила богатства церкви, чтобы спасти обанкротившееся государство; разрушительные эксцессы революции еще не наступили. В этих условиях Макинтош мог бы ответить Берку, что революция была законным протестом против несправедливого и некомпетентного правительства. Пейн мог возразить, что никакая традиция не должна отрицать все попытки реформ, и что права, провозглашенные Революцией, являются надлежащей хартией современного государства.

Но Пейн пошел гораздо дальше. Он требовал заменить монархию и аристократию республикой; ввести крутой подоходный налог, который перераспределит сконцентрированное богатство и с его помощью уничтожит безработицу и бедность, обеспечит образование для каждого ребенка и пенсию для стариков. И он вновь изложил права человека в терминах Руссо:

1. Люди рождаются и всегда остаются свободными и равными в отношении своих прав. Гражданские различия, следовательно, могут быть основаны только на общественной пользе.

2. Цель всех политических объединений — сохранение естественных и неотчуждаемых прав человека; эти права — свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению.

3. Нация по сути является источником всего суверенитета; ни один человек, ни одна группа людей не может иметь права на какую-либо власть, которая явно не исходит от нее.8

Книга «Права человека» была продана тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров за несколько недель; это может свидетельствовать о силе радикального движения в Англии в 1791 году. Процветали более или менее радикальные общества: Общество конституционной информации, Лондонское корреспондентское общество, Шотландские друзья народа, Общество празднования революции. Некоторые из них посылали комплименты в адрес Французской революции; два из них способствовали широкому распространению книги Пейна.