Век Наполеона

Политическое состояние Франции [представляло собой] не что иное, как запутанную массу привилегий, полностью противоречащих мысли и разуму, с величайшим разложением нравов и духа. Перемены были неизбежно насильственными, поскольку работа по преобразованию не была предпринята правительством [ей противостояли двор, духовенство и дворянство]….. Идея Права утверждала свой авторитет, и старые рамки несправедливости не могли оказать никакого сопротивления ее натиску. Это был славный умственный рассвет. Все мыслящие существа разделяли ликование. Духовный энтузиазм наполнил мир.67

Насилие мафии омрачило этот рассвет, но после того, как кровь была смыта, существенный прогресс остался; и Гегель все еще был достаточно космополитичен, чтобы признать, что Французская революция принесла значительные выгоды большей части Германии — Кодекс Наполеона, отмена феодальных привилегий, расширение свободы, распространение собственности…,68 В целом гегелевский анализ Французской революции на последних страницах «Философии истории» доказывает, что испуганный консерватор не совсем отрекся от идеалов своей юности.

Он считал главной ошибкой Революции то, что она сделала врагом религию. «Религия — это высшая и самая рациональная работа Разума. Абсурдно утверждать, что священники придумали религию для народа как мошенничество ради собственной выгоды».69 Следовательно, «глупо притворяться, что можно изобретать и проводить в жизнь политические конституции независимо от религии».70 «Религия — это сфера, в которой нация дает себе определение того, что она считает Истиной. Понятие о Боге, таким образом, составляет общую основу характера народа».71

И наоборот, «форма, которую принимает совершенное воплощение Духа, — это государство».72 Полностью развитое, государство становится «основой и центром других конкретных элементов жизни народа — искусства, права, морали, религии, науки».73 Поддерживаемое и оправдываемое религией, государство становится божественным.

Стремясь создать систему философии, объединенную одной основной формулой объяснения, Гегель применял свою диалектику к одной области за другой. К его философии истории его ученики после его смерти добавили «Историю философии». Знаменитые античные системы универсального анализа, с этой точки зрения, следовали последовательности, в основном соответствующей эволюции категорий в Логике. Парменид подчеркивал бытие и стабильность, Гераклит — становление, развитие, изменение. Демокрит видел объективную материю, Платон — субъективную идею; Аристотель обеспечивал синтез. Каждая система, как и каждая категория и каждое поколение, включала в себя и дополняла своих предшественников, так что полное понимание последней системы постигало их все. «То, что каждое поколение принесло в качестве знания и духовного творения, следующее поколение наследует. Это наследство составляет его душу, его духовную субстанцию».74 Поскольку философия Гегеля была последней в великой цепи философских фантазий, она включала в себя (по мнению ее автора) все основные идеи и ценности всех основных предшествующих систем и была их исторической и теоретической кульминацией.75

6. Смерть и возвращение

Его время, на какое-то время, почти приняло его по своей собственной оценке. Его классы росли, несмотря на его мрачный нрав и заумный стиль; выдающиеся люди — Кузен и Мишле из Франции, Хейберг из Дании — приезжали издалека, чтобы увидеть, как он уравновешивает вселенную своими категориями. В 1827 году его чествовали в Париже, а по дороге домой — старый Гете. В 1830 году его уверенность была поколеблена распространением радикальных движений и революционной агитации; он осудил их, а в 1831 году выступил через воды с призывом к поражению билля о реформе, ознаменовавшего подъем демократии в Англии. Он все больше и больше перефразировал свою философию в терминах, приемлемых для протестантских богословов.