Век невинности

Положив на тарелку еще жареных устриц, она снова прибегла к своему испытанному оружию и произнесла ровным голосом, обращаясь к мужу с обворожительной улыбкой: «Дорогой, и как тебе только такое могло прийти в голову? Я имела в виду, что мама, в конце концов, изменила точку зрения: теперь она считает, что Элен обязана вернуться к мужу. Но не понятно то, что из всех своих внуков (а их ведь шестеро!) она пожелала увидеть именно ее. Странный каприз! Мы не должны забывать, что, несмотря на то, что мама полна жизненных сил, она все-таки пожилая женщина».

Но мистер Велланд продолжал хмуриться. Его больное воображение не давало ему покоя; и он по-своему интерпретировал слова своей супруги.

«Да, твоя мама очень стара, — подхватил он. — И, возможно, Бенком не имеет достаточно навыков в лечении стариков. Как ты сказала, моя дорогая, в пожилом возрасте то одно, то другое. Лет через десять-пятнадцать, вероятно, мне придется подыскать себе другого доктора. Главное, вовремя это сделать!»

Приняв это поистине спартанское решение, мистер Велланд решительно взялся за вилку.

«И тем не менее, ума не приложу, как Элен попадет сюда завтра вечером,» — продолжала миссис Велланд, поднимаясь из-за обеденного стола и направляясь в комнату, украшенную малахитовыми панелями, которая по сути играла роль боковой гостиной. Мебель в ней стояла под чехлами из фиолетового атласа.

«Люблю, когда все спланировано хотя бы на сутки вперед!» — заявила она.

Ачер, между тем, оторвался от изучения небольшого, но впечатляющего полотна, изображавшего двух кардиналов на пиру. Рама у этой картины была эбеновая, восьмиугольная, с ониксовыми медальонами.

«Может быть, мне ее встретить? — предложил он. — Я могу отпроситься из офиса, чтобы перехватить карету Мэй, которую она могла бы прислать к переправе».

Его сердце бешено колотилось в груди, когда он это говорил.

Миссис Велланд облегченно вздохнула, а Мэй, отошедшая было к окну, бросила на него одобрительный взгляд.

«Видишь, мама, мы все спланировали за сутки!» — заявила она, подходя к миссис Велланд, чтобы поцеловать ее в лоб, на который легли морщинки забот.

Карета Мэй ждала ее у дверей дома. Она должна была высадить Ачера на Юнион-сквер, где он мог бы пересесть в дилижанс на Бродвее и добраться до своего офиса. Усевшись в уголке кареты, она сказала:

«Не хочу, чтобы маму снова постигло разочарование, но как же ты сможешь встретить Элен завтра и отвезти ее в Нью-Йорк, если ты собираешься в Вашингтон?»

«Уже не собираюсь», — ответил Ачер.

«Не собираешься? Но почему? Что случилось?» — спросила она, как и полагалось жене, озабоченным голосом, который прозвучал, как серебряный колокольчик.

«Слушание дела отложили».

«Отложили? Как странно! Сегодня утром я случайно увидела записку от мистера Леттерблеяра для мамы. В ней сообщалось, что он отправляется завтра в Вашингтон на заседание Верховного суда. Там должно состояться слушание какого-то дела, не того ли, которое ты курируешь?»

«О, возможно, они снова все переиграли. Но, сама понимаешь, весь офис туда поехать не может. Так что, по-видимому, Леттерблеяр решил отправиться сам».

«Так, выходит, слушание дела не переносится?» — продолжала допытываться Мэй с таким упорством, ей не свойственным, что кровь прихлынула к щекам Ачера. Он был явно смущен ее нетрадиционным поведением.

«Нет, но документы моего клиента пока еще не готовы», — ответил он, проклиная тот день, когда ему пришлось солгать Мэй относительно причины своей поездки в Вашингтон; он вспоминал, где ему приходилось читать о том, что умные лжецы приводят доказательства, а умнейшие — нет. Его не столько беспокоило то, что он сказал ей неправду, сколько ее старания не показывать, что она уличила его во лжи.

«Если я и поеду, то позже: тем лучше для твоей семьи», — продолжал он, стараясь прикрыть сарказмом свое смущение. Он почувствовал, что Мэй неотрывно смотрит на него, и взглянул ей прямо в глаза, чтобы она не подумала, что он избегает ее взгляда. На секунду их взгляды встретились, и, возможно, они прочли в глазах друг друга больше, чем хотели сказать.

«Да, тем лучше для нас всех, — весело согласилась она. — Ты ведь теперь можешь встретить Элен! Мама очень обрадовалась, когда ты пообещал это сделать».

«Я счастлив, что могу быть вам полезен!»

Карета остановилась, и когда Ачер сошел на мостовую, Мэй, наклонившись к нему, взяла его за руку и тихо сказала:

«До свидания, дорогой!»

Глаза ее казались небесно-голубыми и блестели, словно их застилали слезы.

Ачер повернул за угол и пересек Юнион-сквер, повторяя про себя, как заклинание:

«От Джерси до старой Кэтрин всего два часа езды! От Джерси до старой Кэтрин всего два часа езды, но может быть и больше!»

Глава двадцать девятая

Голубая карета Мэй, с которой еще не успели снять свадебные украшения, встретила Ачера у паромной переправы и благополучно доставила его на Пенсильванский вокзал в Джерси.