Век невинности

Но как обычно в тех случаях, когда он собирался вывести ее из равновесия, она отреагировала совершенно спокойно и, как ему показалось, совсем не удивилась. Из всего этого он сделал вывод, что мадам Оленская состоит с Ривьером в переписке.

«Так месье Ривьер навестил вас в Нью-Йорке?»

«Да, а вы разве не знали об этом?»

«Нет», — просто ответила она.

«Но, как мне кажется, вас это не удивило».

Элен колебалась несколько мгновений, а потом сказала:

«Но почему я должна удивляться? В Бостоне месье Ривьер рассказывал мне о том, что знаком с вами. Вы познакомились в Англии, не так ли?»

«Элен, я должен спросить у вас одну вещь».

«Да».

«Я хотел задать вам этот вопрос после встречи с ним, но не смог этого сделать в письме. Это Ривьер помог вам тогда бежать?» Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Отнесется ли она к этому очередному вопросу с тем же спокойствием?

«Да, я многим ему обязана», — ответила она, и голос ее прозвучал ровно, не дрогнув.

Элен говорила так просто и естественно, что его сомнения сразу развеялись. Еще раз она дала ему понять в деликатной форме, что он напрасно завел эту старую песню.

«Думаю, вы одна из самых честных женщин, которых мне приходилось видеть!» — воскликнул он.

«Вовсе нет! Но, может быть, я чуточку поспокойнее их всех!» — ответила она, улыбнувшись.

«Называйте это, как угодно. И все же, на многие вещи вы смотрите точно так же, как они!»

«Ничего не поделаешь! Мне пришлось взглянуть в глаза Горгоне!»

«Но, к счастью, вы не ослепли и не превратились в камень! Вы убедились в том, что она — просто старая медуза, вот и все!»

«Она никого не ослепляет: но при взгляде на нее высыхают слезы!»

Очередной вопрос замер у него на устах: ответ поразил его своей глубиной. Паром медленно причалил к берегу и с глухим стуком ударился о груду якорных цепей. Карета покачнулась, и Ачер с мадам Оленской оказались совсем рядом друг с другом. Молодой человек весь затрепетал, ощутив прикосновение ее плеча и обвил рукой ее стан.

«Если вы не слепая, то должны видеть, что так больше не может продолжаться!»

«Что не может?»

«Быть рядом с вами и чувствовать, что мы так далеки!»

«Вы правы. Вам не следовало приезжать сегодня!» — она вдруг прижалась к его груди и, обвив шею руками, поцеловала в губы. В тот же момент карета начала свое движение, газовый рожок, освещавший набережную, пролил свет им в окно. Элен отстранилась и они сидели неподвижно до тех пор, пока карета пробивалась сквозь сплошной поток экипажей. Когда они выехали на улицу, Ачер начал быстро говорить:

«Элен, не бойтесь меня: вам незачем забиваться в угол! Поцелуй украдкой это не то, чего я хочу. Заметьте, я даже не коснулся вашего рукава! Не думайте, что я хочу свести наши отношения к пошлой любовной возне по углам! Вчера я не смог бы вам сказать из всего этого и половины, потому что когда нас разделяет расстояние, и я предвкушаю встречу с вами, мои мысли не слушаются меня, и голова словно горит в огне. Но вот мы встречаемся, и вы превосходите все мои ожидания, и для меня не достаточно провести час или два наедине с вами, от случая к случаю, глядя на вас украдкой и всякий раз, думая о том, что моя мечта осуществится!»

Несколько секунд она молчала, а потом тихо спросила:

«О какой мечте вы говорите?»

«Вы не догадываетесь?»

«О нас с вами? — внезапно она расхохоталась. — Нечего сказать, хорошее вы выбрали для этого местечко!»

«Так вам претит то, что мы возвращаемся с вами в Нью-Йорк в карете моей жены? Может быть, нам выйти и пойти пешком? Не хотите прогуляться по снегу?»

Элен снова рассмеялась:

«Нет, я не хочу идти пешком: для меня сейчас главное — это добраться поскорее к бабушке. А вы сидите подле меня и рассказывайте не о ваших мечтах, а о том, что произошло с вами в реальной жизни».

«Не знаю, что вы подразумеваете под словом реальность. Для меня эта жизнь начинается лишь тогда, когда вы рядом».

Элен долго молчала, пока карета сворачивала в темный переулок и ехала в сторону Пятой Авеню, освещенной прожекторами.

«Так ваша мечта заключается в том, что я должна стать вашей любовницей, если не могу быть вашей женой?» — спросила она.

Жестокость этого вопроса поразила его. Дамы его круга старались не употреблять это слово в разговоре, — каким бы выразительным оно им не казалось. Ачер заметил, что мадам Оленская произнесла его так непринужденно, словно оно являлось неотъемлемой частью ее вокабуляра. Он невольно задумался о том, не наследие ли это ее горького прошлого. Молодой человек вздрогнул и поспешно сказал:

«Я хотел бы… я хочу перенестись вместе с вами в такой мир, где подобные категории не существуют, и где мы будем открыто любить и жить друг для друга. Все остальное перестанет для меня существовать.»

Элен глубоко вздохнула, а потом опять расхохоталась.