Цюрих представьте, к примеру,город обычный вполне.Можно ли чистую веручерпать в его глубине?Или же, бредя Гаваной,ждешь, что один ее видбелой и розовой маннойжажду твою утолит?Станция, площадь, аллея,пляжи, руины, мосты, —даже потокам Бродвеяобщей не скрыть пустоты.Ну и зачем ты плутаешь?Путаешь только себя.Стой — ты еще испытаешьявь безграничного Я.
ВАШИ ЭТЮДЫ
Ваши этюды,арпеджио, хоралкопируют причудыподержанных лекал.Свою имеет нотупростой вороний грай —был глуп, имел работу:ну, чем тебе не рай.Сакрального вокалакрасив речитатив,однако у шакалаесть тоже свой мотив.Ax, призрачны литавры,и караул во фрунт,невидимые лаврытам, где под тоном грунт.
НУ, А ТЫ —?
Мимолетный, дай глазам сомкнуться,всё одно проиграно пари,вечером в пивной не шелохнутся,хоть ты, с места не сходя, умри.Вдруг сидит мертвец за стойкой бара,адвокат с красавицей вдовой,год назад скончавшись от удара,снова пьет, здоровый и живой.Вот ведь и цветы уже стояли,кем-то принесенные с полей,сорок лет назад, пока увяли,знает бог, в какой из летних дней.Всё живет, в чем старая основапроявляет новые черты,всё проходит, чтоб начаться снова…Ну, а ты —?
ГЕРМАН ГЕССЕ (1877–1962)
ЗАПАХ ОСЕНИ
Снова нас покинул праздник лета,Где-то в поздних грозах уничтожен,От дождей и от скупого светаЗапах леса горек и тревожен.Безвременник канет безвозвратно,Снят боровика тугой огузок,Дол, еще вчера невероятноСветлый и широкий, станет узок.Станет узок этот мир, прогнозыГоречь и тревогу отмечают,Мы уже готовы встретить грозы,Те, что жизни летний сон кончают!
МОЛИТВА
Позволь мне разувериться, в себе,Но не в тебе!Позволь от многих бед с дороги сбитьсяПозволь огнем страдания напитьсяПозволь мне, Господи, позор,Ни в гору подняться,Ни в горе держаться!Но только выгорит зазор,Яви себя,Дай знать, что это ты,Тот, кто возжег костер до высоты,Я в это мгновенье,Найду облегченье,И смерть, как выход из тебя.
МАКС-ГЕРМАН НАЙССЕ (1886–1941)
ИСТУКАНЫ
Ледяные фигуры в бородах патриарховна ветру прорастают иголками тьмы,очутившись среди расцветающих парков,как отставшая свита зимы.Так беспомощны эти покатые плечи,так готовы обрушиться в зелень травы,молодые побеги паденьем калечаот беспочвенной злобы… увы.Обивая с каштанов нежнейшие свечки,над невинностью почек глумясь,они чувствуют власть —эти сверхчеловечки,когда топчут цветение в грязь.Но посреди разгула и разбояв них вдруг растает стержень бытия,и к нам придет дыхание покояпосле минуты черной забытья.