Век перевода (2005)

В дождях помрачилось,
листвою желтея.
Всё то, что случилось,
надумал себе я.

Короткие ночи,

стихи до рассвета,
горячие ласки
с потоками лета.

Волшебные сказки

голодным забыты, —
о ком мы грустили,
пока были сыты?

Друзья и подруги

под толщей земной —
когда же вы, ливни,
вернетесь за мной?

ОТ СЧАСТЬЯ

От счастья
остается парочка попугаев,
телефонная будка.
Тема будет продолжена тем,
кто имеет на это право
и подходящую монетку.
Меня оставляет память,
я забываю собственное имя.
Седина в оперении попугаев
описанию не поддается.

КРИСТИНА ЛАВАНТ (1915–1973)

***

Звезды сдвинулись фатально
за восточный дом Луны,
обнажились валуны,
лес заржавлен, но кристально
чист подол долин.
Уходящий клин
черных птиц по голубому
дерзко чертит окоему
иероглиф свой.
И над головой
ветры, ропща, тянут бредни;
много злее, чем намедни,
ключ в траве звенит.
Между тем душа — всё тише,
и покорность воле свыше
в тернии клонит.

***

Под звездою сиротливой
этот твой приют заброшен,
дым печной по ветру скошен,
и разорвано оливой
жерло родника.
Тоньше тростника,
год за годом, голодая,
я не ем от каравая,
что из пламени достала,
разделить с тобой мечтала,
лишь с тобой одним!
Стал мой хлеб сравним
с валуном заплесневелым,
залежалым, угорелым,
среди бела дня
сотрясает он избушку:
— Ну же, режь, ломай горбушку!
Пригуби меня!

***

Высокий покровитель
свихнувшихся с ума,
перед тобой нема,
но губы, избавитель,
обидой налиты.
А не затем ли ты
мне растревожил грудь,
чтоб ловко ускользнуть
с ужимкой бесподобной?
Видал, как костью лобной,
затылком и виском,
как будто молотком,
под ангельское пенье
в стене долбят проход?
Ты слышал, доброхот,
про образов кипенье
под крышкой черепной?
Зачем же ты, родной,
среди чужих кочуя,
глумишься надо мной?
Предательской луной
глядишь, как здесь лежу я,
в комок напряжена,
разъята, сожжена.

ИНГЕБОРГ БАХМАН (1926–1973)

СТРАНА ТУМАНОВ