Век перевода (2005)

КРУГОВОЙ ТАНЕЦ МОЛОТОГЛАВОВ

Под жирафьей мимозой в тени
где всё реже и реже
я в грезах влачу мои ночи и дни,

в дреме молитвенных бормотаний

о детях и внуках,
затерянных в городском океане, —

вестник смерти — молотоглав

вьется, кружится, пропитанье
выискивая у канав.

Хрипло кряча, клюв раскоряча,

лягушек, рыбешек
ловит в воде стоячей;

мирно пасутся быки в стороне,

а он из подводных течений
души предков таскает мне.

В стайку слетаются ближе к ночи

молотоглавы — и на воде
танцуют, гибель пророча:

шажками, прыжками по глади снуют

на лапках-ходулях,
крыльями, словно трещотками, бьют,

сливаются с небом сухие алоэ,

дрожит окоем,
в месиво преображаясь гнилое;

и вот уже всё без остатка в жерло

времен бесконечных
крыльями ночи смело.

Я увижу, лишь сон с ресниц отряхну,

бурого молотоглава
и в кругах на воде — луну,

и, в танце времен закружиться готов,

мой двойник неизвестный ознаменует
смерть равнин и смерть городов.

КРАСНАЯ ПТИЦА, БЕЛАЯ ПТИЦА

Кермесса! Остров охватило пламя
от фейерверка в бухте перед нами;
вот искры, оседая чередой,
сгорают, — и внезапно над водой
в черте стрелы… в черте и оперенье
я красной птицы узнаю паренье —
ее встревоженную круговерть
и крик: «рожденье, смерть, рожденье, смерть».

Грядет восход; а заклинанье злое

в извилины вонзается иглою,
вопрос гнетет до боли головной:
к чему, к чему над серою страной,
выискивая, кем бы поживиться,
извечно птица красная кружится,
к чему ее тревога, круговерть
и крик: «рожденье, смерть, рожденье, смерть»?

«Из ваших тел, что, смертью жизнь поправ,

летят ко всесожжению стремглав,
я возвожу гнездо — и на рассвете
воспряну ото сна, как ваши дети.
И пусть я раньше бултыхалась в плавнях,
мешая гущину трясин прадавних, —
с пожарищем гнездовий-городов
опять исток мне в плесени готов».

*

Мерцанье звезд; и охватило пламя
Земную сферу во вселенской яме;
вулканы затухают в свой черед;
смотри, смотри! — на амальгаме вод
под красной птицей — контур белой птицы:
двуцветная парабола двоится
и, с криком покидая города,
по двум стезям взмывает в никуда.

«А, из гнезда богов яйцо свалилось

на землю! — я сквозь скорлупу пробилась
и в поднебесьи, всем ветрам назло,
дугой лечу, вставая на крыло.
Сную повсюду с ночи до утра я
и, палочки сухие собирая,
крест-накрест их слагаю, дабы впредь
для вечности грядущей умереть.

И как цветные сполохи зарницы,

как запахи гвоздики и корицы,
так тайна гибели моей пьянит:
меж вайями семижды прозвенит
мой клич предсмертный — и в гнетущем зное,
из плоти, ставшей дымом и золою,
сокрытые забвеньем города
взрастают над останками гнезда».

СВЯЩЕННЫЙ СКОТ