Век перевода (2005)

Смотри, о земля, какими мы мотами были!
В лоне твоем благодатном мы прятали зерна, не более…
Жемчужинки полбы, тяжелые зерна пшеницы,
Ячмень золотой, чьи колосья пугливей лисицы.

Смотри же, земля, какими мы мотами были:

Цветы — из свежайших, из лучших — мы в землю зарыли,
Лишь солнце их первым своим поцелуем коснулось
(Красу свою прячет бутон, чаша едва распахнулась) —
Зарыли. И полдень не знал их наивной печали,
И вкуса росы их ростки в полусне не узнали.

Бери наших лучших, влюбленных в мечту сыновей:

Сердца их и руки чисты. Но стать им грязью твоей.
Их дни были нитями в ткани чистейших надежд.
И нет им замены. Ты, может, видала? Где?

Укрой их, земля. Да взойдет их росток в срок!

Врата величья и силы, народа священный исток!
Мы тайной их смерти величье себе возвратили…
Смотри, о земля, какими мы мотами были!

ДАВИД ФОГЕЛЬ (1891–1944)

***

В сутолоке дневной
Идет сквозь ревущую улицу
Очень пугливая курица
В городе милом и дальнем.

А где-то поближе к вечеру

Пронесутся два ряда каштанов
В направлении тишины:
Их речи залиты ночью.

Мы с тобою тихо ступаем

По луною шитым коврам,
Уже мы успели скинуть
Лохмотья тяжелого дня.

А когда потаенный возница

На ночь замахнется кнутом,
Мы с тобой налакаемся вдоволь
Белизны промелькнувшего детства.

***

Белым квадратом зуба
вонзись в мой палец,
чтобы красной залился кровью.

Черным глазом —

о нежной ночи душа! —
проникни в меня:
веселись там, пляши,
как темнеющий лес
в бледной ночи.
Или как черная птица
в темно-синем пространстве.

И едва затрепещет рассвет —

упаду пред тобой на колени
и пред самим собой —
ты впечатана в жизнь мою.

АВРААМ ШЛИОНСКИЙ (1900–1973)

ДРУГ ДРУГА

Поколение, умевшее речи толкать,
не успевавшее слушать,
разобралось во всем,
а взлететь не сумело.
Вот оно, пред тобой,
на сей раз — в лохмотьях,
слушающее тишину
внимательно, как никогда прежде.
Как вдруг за ночь одну
ворота распахнулись.
Эй ты, робко ждущий за дверью,
жаждущий слов моих,
как прежде ты искал
того, кто слушать готов.
Ты знаешь, ты видишь,
не я постучался в дверь,
не я тебя звал —
мы сегодня позвали друг друга.

ЛЕА ГОЛЬДБЕРГ (1911–1970)

СОНЕТ

Красивый, древний гимн, который как-то
Осенним вечером пропел ты мне,
Когда трудился дождь в моем окне
И в песнь мою врывался гром бестактно, —

Глубокий звук его — органный звук;

Мотив был легок для запоминанья,
Чужой язык, нездешнее сиянье
И воспаленный, в алых маках, луг.

Стучало его сердце — за дождем,

За каплями измученным окном,
За много миль от темного заката,

В сиянье, где пропал его ответ,

И в тяжести упитанного сада…
Была ли я в той песне — или нет?

СОСНЫ