Век перевода. Выпуск 2

Желал ли отдыха, отрады
Вдали от города ль глотнул, —
Искать досуг другой не надо,
Как только здесь, у Пенмайн-Пул.

Ты альпинист? или гребец? —

Здесь спорту каждому посул:
Взберись на Кадера венец,
Плесни веслом на Пенмайн-Пул.

Что там вдали? — Дифвис седой,

Трехгорбый Великанский Стул,
Давай, друг старый, мы с тобой
Осушим чашу Пенмайн-Пул.

И весь пейзаж окрест часами,

От тихих троп до скальных скул,
Стоит, качаясь, вверх ногами
В простом, прозрачном Пенмайн-Пул.

И звезды дивные, и тучи,

Чью шерсть как будто вихрь раздул,
Сияют в небе, гурт летучий,
Колышась в темном Пенмайн-Пул.

Гляди, как Маутах петляет!

Разлива яростный разгул
На отмель реку загоняет
В низовьях, по-за Пенмайн-Пул.

А как бывает в непогоду,

Когда льет дождь и ветра гул? —
Дождинки вышивают воду
Мельчайшей рябью в Пенмайн-Пул.

Но и на святки, в день студеный,

Когда все реки лед стянул,
Пушистый снег посеребренный
Укроет хмурый Пенмайн-Пул.

И, наконец, достигнув дома,

Припомнишь, как ты отдохнул,
Отдав дань элю золотому,
Какой схож с пеной в Пенмайн-Пул.

Приди ж, кто отпуска, отрады

Еще в деревне не глотнул,
Ты не найдешь усладней клада
И кладезя, чем Пенмайн-Пул.

УИЛЬЯМ СУТАР {36} (1898–1943)

Крэйги Ноуз

Лишь утра край —
Вороний грай
На Крэйги Ноуз
Рассвет зовет:

Рассвет зовет,

Вставай, вставай!
А день идет
На Крэйги Ноуз:

На Крэйги Ноуз

В округе всей
Услышу грай —
И кончен день.

И кончен день,

Звезда ярчей,
И ух сычей
На Крэйги Ноуз.

Эпитафия

В землице сырой
Наш Джонни Макнил:
Хоть был он чудной,
Его всяк любил.

Был звон вразнобой;

И старый наш поп
Прощался с душой,
Когда клали гроб.

Зеленой травой

Тот холмик покрыт;
И знак небольшой:
«Тут Джонни лежит».

Сказ, в общем, простой:

Хоть Джонни Макнил
Был малость чудной,
Его всяк любил.

Посещение

Кромвель был вояка,
Кромвель был святой,
В Скотию он прибыл
Как к себе домой.

К Перту подвел пушку

Страшной толщины.
«Бум!» — пальнула пушка,
Вот и нет стены.

Спейгейтская нищенка

Взвыла: «Стой, балбес!»
Каркнул: «Творю, старуха,
Волю я небес».

Черный день

Тумак дали в школе —
Прочитать не сумел.
Тумак от мамаши —
Расплескать суп успел
Тумак же от брата —
Поиграть взял не то,
И тумак от папаши —
Бог знает за что.

Джон Нокс

Джон Нокс знал по-латински,
Иврит и грецкий знал,
Но всё ж с его амвона
Родной язык звучал.

Хоть росту небольшого,

Большой тряс бородой,
Сей бороды боялся
Всяк, даже зверь лесной.

С галер домой принес он

Морей озноб и страх,
И речи были солью,
Блеск моря был в глазах.

Джон Нокс был предназначен

Вступить с короной в спор;
Над Скотией всё веет
Его дух до сих пор.

ОЛЬГА ГАВРИКОВА {37}

ДУНКАН КЭМПБЕЛЛ СКОТТ {38} (1862–1947)

Цветок фиалки в томе Шекспира