Век перевода. Выпуск 2

Однако здесь, бредя осиротело,
Себя сновидим, явь не обретем,
И если сердце Правду разглядело,
То Правда обращается в фантом.

Пустые тени, алчущие тела,

Его найдя, узнаем ли о том,
Пустоты стискивая то и дело
В объятье нашем призрачно-пустом?

Ужель Душа не отомкнет засовы,

Не станет знать, что дверь не заперта,
А только — выйти и пойти на зовы?

Немому и усопшему для плоти,

Но с Книгою в закрытом переплете,
Отцу Магистру явлены врата.

Кристиан Розенкрейц — легендарный основатель учения розенкрейцеров. Завещал вскрыть свою могилу много лет спустя после своей смерти. Основу учения розенкрейцеров составляло некое тайное знание; в частности, им приписывали способность всеведения, изобретение особого, выражающего суть вещей языка. Один из символов доктрины — черные розы на фоне андреевского креста.

МАКСИМ КАЛИНИН {72}

ЮДЖИН ЛИ-ГАМИЛЬТОН {73} (1845–1907)

Белла Донна — Данте (1256)

Мне грезилась, что на спине орла
Парила я в полете небывалом
И вознеслась над гибельным провалом,
Где мертвые кишели без числа,
Как волны моря, что накрыла мгла
В предвестье бури смутным покрывалом,
Дыханье Бога налетало шквалом
И волны боли по нему гнала.

Взлетали в небо стоны несказанны,

Но взвился мой орел над морем бед
Туда, где небеса обетованны,
Господня града зрится силуэт
И не смолкают громкие осанны.
И в этот миг ты родился на свет.

Леонардо да Винчи о своих змеях (1480)

Люблю смотреть как ползают они.
Верней, струятся, словно кровь из раны.
Окраска их сулит глазам обманы,
Различная на солнце и в тени.
Живые арабески, в оны дни
Какие разбудили вас арканы?
Так водяные зыблются барханы
В пустынном море, гиблом искони.

Я голову Горгоны вижу ясно,

Как только просвистело лезвие
Меча, лицо — бледно, оно — ужасно,
А у висков — змеиное витье,
Гадюки изгибаются, напрасно
Пытаясь оторваться от нее.

Лука Синьорелли своему сыну

В ушах моих стоял зловещий гул —
Внесли тебя, зарезанного в драке.
Сглотнув проклятья уличной клоаке,
Я в сторону кровати пальцем ткнул.

С тебя рубаху медленно стянул,

Угадывая смерть в кровавом знаке,
И рисовать принялся в полумраке
Твое лицо — без тени возле скул.

Я до утра трудился, поелику

Святому или ангельскому лику
Придам твои прекрасные черты.

И на стене могучего собора,

Под гимны несмолкающего хора,
На многие века застынешь ты.

Капитан Кидц своему золоту (1701)