Век Просвещения

Повели соколиков на эшафот, все там было загодя приготовлено, и палач с кнутом мокрым, алчным. Только здесь упал третий злодей, завопил от боли, и опять не поверил капитан, но уже сам поманил Еремея. Распахнул Еремей тряпье вонючее, сразу в нужное место заглянул и тут же подозвал господина офицера и чиновника полицейского, что их на плахе дожидался, – пусть сами смотрят, только издали. Сизый, почти уже черный желвак ширился на глазах в левом паху преступника, да и справа виднелся еще один, поменее. Еремей нагнулся и прикрыл умирающего, завязал покрепче кушак, схватил за ворот и поволок в сторону. «Да уж отболел я, братцы. Нет, не заговоренный, а отболел и выжил, и через карантин прошел, и бумага у меня о том справлена», – говорил он во все стороны, но солдаты все равно отшатывались тугой волной и цепко держали приклады, миг – и ощерятся штыками. За спиной певуче свистнул кнут, и ему немедля откликнулся долгий нутряной крик.

«А ведь правильно их казнят, – вдруг подумал Еремей, – они ж мало того, что против Бога и людей грешат, так и другим, невинным, дале заразу несут. Это хорошо, что от добра похищенного только сами они язве и приобщились. Да разве еще тюремщики с караульными».

149. Разочарование

Мистера Уилсона постигло самое страшное, что может произойти с мужчиной цветущего возраста, достигнувшего кое-чего на избранном поприще, твердым и уверенным в делах и поступках. Почтенный коммерсант начал сомневаться в самом себе. А как удержаться от такой душевной напасти? Сделка была продумана до мелочей, партнеры, обещавшие в целости и сохранности переправить груз из старой столицы – надежные и проверенные. Не раз с ними вел коммерцию – не подводили. Божились, что в старой столице подверстаны ими купцы, чуть не самые из тамошних крепкие (фамилий, правда, не называли, что и понятно). Не могло здесь быть оплошности. И вдруг все распалось без малейших объяснений, товар пропал, немалый задаток испарился, от верных посредников – ни слуху, ни духу, и главное, ни один из ранее опробованных каналов не был в силах принести хоть какие-нибудь правдоподобные известия. Значит, приходилось предполагать самое худшее.

– А что, – внезапно осенило мистера Уилсона, – если в Москве действительно страшный мор?

Даже заходил по кабинету в волнении, застучал трубкой пустой о стекло оконное. А в ответ ему – такой же стук, только в дверь. Открыть немедленно! И конечно – срочная депеша. Достопочтенного господина Уилсона и прочая, прочая, вместе с другими британскими негоциантами срочно вызвали к господину Суоллоу, генеральному консулу посольства его величества Георга Третьего в столице Российской империи, городе Санкт-Петербурге.

150. Серное окуривание

«Матушка, пишу тебе, как на духу, правдиво и подробно. Карантины по городу обустроены заново и работают хорошо, под неусыпным надзором докторским и полицейским. После многих моих разъяснений и обещания давать при выходе из карантина небольшую мзду и новую одежду, народ стал роптать заметно менее. Говорят даже, иные стали прикидываться чумными, чирья себе углем мазать, только чтобы в карантин их забрали да накормили хорошенько. Так что здесь порядок. Но вот забота старая: не знаем и поныне, как убедить, чтобы жгли все, что от недужных остается. Тащат по-прежнему, как тараканы.

Правда, дохтур швейцарский, Сен-Николаз прозываемый, что здесь в университете лекции ранее читал, изобрел продувать это тряпье и иные вещи, а то и сами жилища, серной вонью. Дал я каторжникам таковую одежду носить, и до сей поры ни один не заболел. Коли еще несколько дней продержатся – начнем обкуривать дом за домом, мануфактуры и места присутственные, а как получим благословение, то и церкви. Другие врачеватели тоже предлагают разные методы из книг иноземных, и я их все проверять приказываю. Но покуда ослабления мора отнюдь не заметно, и неясно, откуда таковое произойти может. Тщусь, однако, слабою надеждой, что хоть на малую толику в ближнее время спадет, если не нашими трудами, то Божьей милостью.

А город здешний, право слово, устроен ужасающе: ни ума, ни порядка. Не раз думал я, грешным-то делом, что заразе посреди него самое место козырное. Небось и ранее бывали таковые случаи, только меньшего размаху, и по попущению городских властей прошли незамеченными. Разгрести эти хлева – тут не один Геркулес потребен…»

151. Фатум (третья тетрадь клонится к окончанию)

Я видел, что граф, несмотря на его неустанную деятельность, с каждым днем начинает понимать, что, быть может, нам не удастся выбраться из пропасти, куда нас бросила десница Божия. Тем выше я мог оценить то, что ни разу он не отступил от твердо намеченного плана действий, не позволил ни малейших колебаний ни себе, ни другим.