Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего?

Таким образом, фотография заставила нас по-новому взглянуть на доказательства и правду. Она подорвала авторитет художника, чьи повествовательные изображения были заметно более субъективными, чем фотоснимок. Увиденный момент теперь можно было запечатлеть и поделиться им с миллионами. Неважно стало, хочет человек быть на картинке или нет. Места преступления стали фотографировать, чтобы сохранить доказательства незаконных деяний. В тюрьмах фотографировали всех, кто проходил через их ворота. В городах американского фронтира стали вешать фотографии преступников с большой подписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Полиция хранила тысячи фотографий подозреваемых. До появления фотографии преступников можно было идентифицировать только по имени, полу, цвету глаз и росту, и невозможно было доказать, что шестифутовый мужчина средних лет с голубыми глазами и редеющими русыми волосами – это тот самый человек, которого описали свидетели. С 1850 г. фотографией также стали все активнее пользоваться ученые, особенно астрономы; в 1880-х гг. им удалось сфотографировать туманности, а в 1883 – объекты, невидимые невооруженным глазом. К 1900 г. преображение стало почти полным. Процесс определения «правды», который в 1800 г. полностью сводился к восприятию свидетелей и их способности связать хотя бы пару слов, сменился системой, основанной на объективных доказательствах – благодаря в том числе и фотографии.

Общественные реформы

Мы затронули в этой книге множество разнообразных форм правления, но, за единственным исключением революционной Франции, у всех них была одна общая черта: они считали своим долгом защищать граждан от общественных изменений. Они были консервативны. В годы после Французской революции они стали еще более настороженно относиться к политическим реформам, дозволяя их только для того, чтобы в наибольшей степени сохранить текущее положение дел. В ноябре 1830 г. британский премьер-министр лорд Грей так обосновывал представленный Парламенту Билль о реформах: «Принцип моей реформы – в том, чтобы предотвратить необходимость революции… Принцип, по которому я собираюсь действовать, – ни больше, ни меньше как реформа ради сохранения, а не свержения»[165]. После своего принятия Избирательная реформа 1832 г. (неформальное название – Акт о великой реформе) лишь немного расширила избирательное право: с 516 000 человек, обладающих собственностью, до 809 000, в то время как население составляло 13,3 миллиона человек[166]. Поборникам демократии понадобилось еще немало лет и сил, чтобы сделать парламенты Европы более доступными для низших слоев общества.

Большой скачок произошел в конце 1840-х гг. Голод 1846 г., вызвавший международный финансовый кризис, привел к многочисленным призывам к реформам. Французы, у которых во время Революции действовало всеобщее избирательное право для мужчин, потребовали его возвращения. Когда в феврале 1848 г. король отменил реформистский банкет в Париже, тысячи протестующих вышли на улицы. К ним присоединились Национальная гвардия и армия – и король бежал. Волна революций прокатилась по всему континенту: в Берлине, Вене, Будапеште, Праге, Риме и многих других городах. Однако все эти восстания были подавлены: единственным реальным достижением революционеров стало то самое восстановление всеобщего избирательного права во Франции для мужчин. На самом деле профессионалы из среднего класса, которые больше всего призывали к переменам, – юристы, врачи и банкиры, – руководствовались прежде всего личными интересами и с настороженностью относились к наделению народных масс властью. И уж точно они не хотели допустить анархии после открытой революции. Стабильные монархии по крайней мере гарантировали им сохранение заработанного прилежным трудом богатства и статуса.