Вэкфильдский священник

— Вы, конечно, знаете, дти, сказалъ я, — что мы съ вами не могли предотвратить свое несчастіе и что оно не зависло отъ нашей осторожности, но теперь, при помощи осторожности, мы можемъ сдлать многое, чтобы оградить себя отъ его послдствій. Теперь мы бдны, мои дорогіе, и здравый смыслъ заставляетъ насъ приноровиться къ своему скромному положенію. Такъ откажемся безъ ропота отъ всхъ этихъ великолпій, съ которыми многіе люди все-таки бываютъ несчастны, и постараемся въ бдной дол обрсти тотъ миръ, при которомъ вс могутъ быть счастливы. Вдь живутъ же безъ нашей помощи бдные люди и бываютъ довольны, такъ отчего же и намъ не попробовать обойтись безъ ихъ помощи! Нтъ, дти, оставимъ мы съ этой минуты всякія претензіи на барство, у насъ еще довольно осталось для того, чтобы быть счастливыми, если мы умно распорядимся и постараемся вознаградить себя за недостатокъ состоянія, поддерживая въ себ довольное чувство.

Такъ какъ мой старшій сынъ получилъ высшее образованіе, я ршился отправить его въ городъ, гд бы онъ могъ содержать себя и помогать намъ при помощи своихъ способностей. Разлука между друзьями и близкими едва ли не самое тяжелое обстоятельство, сопряженное съ бдностью. Скоро насталъ тотъ день, въ который намъ предстояло впервые разъхаться въ разныя стороны. Простившись съ матерью и съ остальными членами семьи, мшавшими слезы съ поцлуями, сынъ мой пришелъ попросить у меня благословенія. Я далъ ему это благословеніе отъ всего сердца и прибавилъ къ нему еще пять гиней: и это все, что я могъ ему дать тогда.

— Ты отправляешься въ Лондонъ пшкомъ, дитя мое, сказалъ я ему:- совершенно такъ же, какъ отправлялся туда въ старые годы Гукеръ, одинъ изъ твоихъ предковъ. Вотъ тотъ самый конь, котораго подарилъ ему на дорогу добрый епископъ Джуэль. Это палка, возьми ее, да захвати съ собою еще вотъ эту книгу и пусть она служитъ теб поддержкою въ пути. Эти дв строчки въ ней стоятъ милліоны: «Я былъ молодъ и состарлся; но никогда не видалъ праведнаго человка покинутымъ, или дтей его лишенными насущнаго хлба». Утшайся этими мыслями, сынъ мой. Теперь ступай. Что бы ни было съ тобою, доставляй мн случай повидать тебя хоть разъ въ годъ. Не падай духомъ и будь здоровъ!

Зная, что онъ честенъ и прямодушенъ, я не побоялся пустить его на арену жизни безъ всякихъ средствъ, ибо былъ увренъ, что, такъ или иначе, выйдетъ ли онъ побдителемъ или будетъ побжденъ, но роль свою сыграетъ хорошо.

Вслдъ за нимъ и мы стали собираться въ путь и черезъ нсколько дней покинули мста, гд пережили такъ много часовъ тихаго счастья; подобныя разставанія всегда тяжелы и врядъ ли могутъ обходиться безъ слезъ. Намъ предстояло переселяться за семьдесятъ миль, тогда какъ моя семья отъ роду не бывала дальше десяти отъ дому, и такое путешествіе наполняло сердца наши тоской и тревогою, которая еще усиливалась при вид плачущихъ бдняковъ моего прихода, провожавшихъ насъ на протяженіи нсколькихъ миль. Къ вечеру перваго дня пути мы благополучно прохали сорокъ миль и остановились переночевать въ скромномъ деревенскомъ трактир за тридцать миль отъ мста нашего будущаго жительства. Занявъ отведенную намъ комнату, я, по своему обыкновенію, пригласилъ хозяина присоединиться къ нашей трапез, на что онъ охотно согласился, зная, что на-завтра поставитъ мн на счетъ то, что сегодня вмст со мною выпьетъ. Впрочемъ, онъ отлично зналъ всхъ нашихъ будущихъ сосдей и въ особенности сквайра Торнчиля, нашего помщика, жившаго тутъ же, по близости. Судя по отзывамъ трактирщика, этотъ джентльменъ признавалъ въ жизни одни только удовольствія и отличался своимъ пристрастіемъ къ прекрасному полу. Онъ утверждалъ, что никакая добродтель не въ силахъ была устоять противъ его искусства и настойчивости, и что на десять миль въ окружности едва ли оставалась хоть одна фермерская дочка, которую онъ не усплъ бы прельстить и затмъ бросить. Такой отзывъ нсколько огорчилъ меня, но на дочерей моихъ онъ произвелъ совсмъ другое впечатлніе: он просіяли, какъ бы съ торжествомъ ожидая побды, да и жена моя не мене была уврена въ могуществ ихъ прелестей и добродтели. Пока мы, каждый на свой ладъ, обдумывали эти обстоятельства, пришла жена трактирщика и сообщила своему мужу, что неизвстный джентльменъ, уже два дня проживавшій въ ихъ дом, сидитъ безъ денегъ и отказался платить по предъявленному ему счету.

— Какъ безъ денегъ! возразилъ хозяинъ, — этого быть не можетъ; не дальше какъ вчера онъ далъ три гинеи сторожу, чтобы отпустили стараго инвалида, приговореннаго къ сченію розгами за кражу собаки.