Веха

Если посмотреть со стороны на нас, когда мы шли в школу, или возвращались домой, то нас можно было сравнить со стайкой гусей, которые направлялись к реке. Впереди шли старшеклассники, а мы плелись позади, да ещё присматривая за совсем малыми детьми, которые ходили только в первый, или во второй класс, как наш Ваня. Ванька зимой был очень кволый и часто хныкал, когда ветер не давал идти, а я злился на него, называя его нытиком, но никогда не бросал одного. У нас уже был такой случай, когда один мальчик замёрз, возвращаясь из школы. Никто не заметил, что он отстал, в это время начиналась пурга, ветер дул прямо в лицо, залепливая глаза, вот и не усмотрели, но я тогда ещё не ходил в школу. После того случая, взрослые, во время метели, шли позади, чтобы видеть всех детей.

Ну а вечером, после того, как поужинаем и приберём в доме, да сделаем уроки, мама залезала к нам на печь, а мы, устроившись вокруг неё, начинала рассказывать нам сказки. Вьюшка гудела от ветра, напоминая бесов, мать рассказывала про ведьм, чертей и леших, которые бродят по деревне и поджидают непослушных деток. Очень часто к нам приходили наши соседи, мальчики и девочки, и вместе с нами слушали сказки, раскрыв рты от внимания и волнения. Зато потом нам приходилось их провожать по туннелям, проделанным в снежных сугробах. У нас тоже страх перехватывал дыхание, но старались держаться, перекликаясь друг с другом. После Нового года наступали зимние каникулы, да и погода как бы устаивалась, чувствовали мы уже прекрасно, и радовались морозному дню. С утра и до самого вечера, пока не темнело, мы пропадали на горках, коих у нас было в достатке. Но, в основном, катались на той, которая вела к Городцу, там, где был проход к колодцу, взрослые запрещали нам кататься, чтобы не укатывать тропинку к колодцу. На самом Городце устраивали снежные крепости и затем сражались друг с другом, чтобы завладеть ею, или, наоборот, её защитить. Бывало, что и до крови, а то, что синяки были у каждых, это бесспорно. На нашем озере, мы сделали что-то вроде катка и гоняли маленький, плетённый из плотной нитки, скорее похожий на шпагат, мячик кривыми палками. Приходили к нам ребята из Близнецов, да из Беловска тоже заглядывали.

Однажды, это было в середине февраля, я задержался в школе, и мне пришлось одному бежать домой. Уже стемнело, было очень холодно, градусов двадцать мороза, поэтому я, лупя себя по бокам, старался быстрее добежать до своей деревни. На дороге не было ни единой живой души, только где-то вдали выли волки, которые нагоняли дикий страх в душу. Отойдя метров двести от Беловска, внезапно поднялся сильный ветер, который дул мне прямо в лицо, и я, кутаясь в свой ватник, натягивая шапку до самых бровей, согнувшись, как стручок, медленно стал продвигаться вперёд, стиснув зубы. Я понимал, что если сяду, то замёрзну. Время для меня остановилось, да и ощущение было такое, что я остановился и стою на месте, хотя упорно передвигал ноги, всматриваясь в очертание дороги, которая исчезала с каждой минутой. Пройдя открытый участок дороги, я наконец-то добрался до кустов, которые находились с правой стороны дороги, недалеко от нашей деревни. Я повеселел, но силы вконец покинули меня, и я решил немного отдохнуть под одним из кустов.

Раскидав ногами снег, я устроился под кустом так, чтобы укрыться от ветра и, обхватив руками дрожащее от холода тело, затих. Через некоторое время на меня стала наваливаться дрёма, да так, что не было сил даже открыть глаза. Веки стали неимоверно тяжёлыми, и я стал засыпать. Как ни странно, но мне стало тепло, как будто я находился на своей печи, куда доносился запах свежего, чёрного хлеба.

Наверное, я бы замёрз, но тут, откуда не возьмись, кто-то стал тыкать в моё лицо влажным носом, а затем мягкий, шершавый язык, стал облизывать щёки, нос, рот и глаза.

Я открыл глаза и увидел перед собой Шарика, который стоял возле меня и радостно вилял хвостом. Увидев, что я открыл глаза, он залаял и стал прыгать на месте, как бы приглашая меня подняться и идти домой.

И я поднялся! Мне стало тепло на душе, от того, что мой друг пришёл за мной. Не увидев меня среди вернувшихся школьников, он стал волноваться, а потом, побегав возле дома, пересилив страх перед волками, пустился ко мне навстречу. Здесь, под кустом, он и нашёл меня.

Через минут десять мы уже были возле дома, и я, обняв Шарика, поцеловал его в нос, вошёл в дом. Возле дверей стоял одетый в тулуп отец, с берданкой на плече, готовый покинуть тёплое убежище. Возле него суетилась растревоженная мать, да и дети сидели смирно, с тревогой посматривая на родителей. Вьюга набирала обороты, поэтому он и спешил, но в этот момент я вошёл в дом с раскрасневшимся от ветра и мороза лицом.

– Слава Осподи! – перекрестившись, промолвила мать, и бросилась ко мне, чтобы помочь раздеться.

– Обормоты! – произнёс отец и, раздевшись, ушёл в переднюю комнату.