Веха

Подоспели они вовремя, иначе бы отец запыхался бы со своим хозяйством, заготавливая корма. Мы с Иваном ещё были малыми, для того, чтобы осилить сенокос, хотя, конечно же, уже умели держать косу, но очень быстро уставали. Вот переворачивать сено, и стаскивать его к месту будущих стогов, мы могли, и делали вместе с женщинами. Александр косить не мог, но тяжёлую работу всё-таки выполнял. Он вообще был каким-то не от мира сего. Не умел даже дров наколоть, мазал топором, сбивая полено с колоды, отчего мы все хохотали. Он явно был не сельским парнем, но всегда был безотказным, и не имел привычки отлынивать от работы, как я. Я иногда, если мне было лень что-то делать, начинал ныть, претворяясь больным, или ещё чего выдумывал, а он нет. Рос парнем бесхитростным и честным, а главное, он вообще не матерился, чем также смешил его одногодок. Не любил самогон, и выпивал только по нужде, в праздник, или какое-то торжество, но и то совсем немного. По крайней мере, пьяным его никто никогда не видел. А вот Василий косарь был отменным, за ним никто не поспевал, и если бы не он, то отцу пришлось бы туго. В любом случае, к концу июня мы закончили первый укос, собрав два приличных стога сена. Вообще мы заготавливали три, но ещё был второй укос, на который и рассчитывал отец, надеясь, что старшие сыны к этому времени ещё не уедут в город.

Где-то в конце июля Василий заявил, что будет жениться на девушке из мглинского района, а звали её Александра. Она была из богатой семьи, отец у неё был, как тогда было принято говорить, из кулаков, и довольно зажиточным. В их деревне, откуда была Александра, у них был кирпичный дом, несколько лошадей и масса всякой живности. Работали у них пол деревни, и её отца в округе все уважали. Он приводил её к нам домой, девушка была удивительной красоты, естественно и отец, и мать дали согласие, но свадьбу решили сыграть после того, как порешаются все домашние хлопоты. Поэтому определили провести её в ноябре месяце, прямо на день революции, то есть седьмого ноября. После этого, все стали, так, или иначе, заниматься подготовкой к свадьбе. Тем более, что она была первой в нашей семье. Волновались все, больше всех мать, которая уже ходила и охала со своим животом.

Родила мать дочь, а нам сестричку, в конце сентября, и почему-то решили назвать её Шуркой, вроде у нас не было в семье Александра, но так захотела мать. Спорить никто не стал, Шурка, так Шурка, очень даже неплохо звучит. Таким образом, у нас появилась ещё одна Шурка, теперь их стало три, один Александр, и две Александры. Отец очень боялся за дочурку, поэтому приказал Дусе не отходить от матери и сестры. Двоих, после рождения Ксении, потеряли, и никто не хотел потерять ещё одну сестричку. Но, Слава Богу, пронесло, хоть она и болела после появления на свет.

Рожала мать дома, как и все в деревне, а помогали ей соседки, наши тётки. Погода держалась до конца сентября и девочка, до сырости, успела окрепнуть.

Лето двадцать девятого года было дождливым и прохладным, но в ночное мы несколько раз всё-таки сходили, где наслушались всяких историй от деда Ярёмы. Рассказчик он был славный, и мог всю ночь напролёт нести свои небылицы. У всех в округе на слуху была история о поездке Еремея в Архангельскую губернию на заработки.

Один купец из Почепа, вернее даже не из Почепа, а из Брянска, просто у него была одна лавка в Почепе, стал вербовать работников на заготовку леса, но ехать надо было в Архангельск, откуда он лес отправлял в Швецию. Где и с кем этот купец договаривался, было тайной, да людям, собственно, это и не надо было знать. Наш Еремей приехал в Почеп на базар, и чисто случайно встретил этого купца. В те времена, а это было ещё задолго до революции, он был молодым и здоровым, собирался жениться, вот и решил подзаработать деньжат для будущей семьи. Купец его быстро уговорил, наобещав ему золотые горы.

Для работы в лесу необходима была бригада из двенадцати человек, насчёт лошадей и повозок, купец, якобы, договорился с местными. Еремей, по приезду домой, стал собирать желающих. Из нашей деревни поехал только один наш дальний родственник, который, впоследствии и остался там навсегда, пригревшись возле молодой вдовушки. В основном людей он набрал из Беловска и Близнецов.

Выехали они в сентябре месяце, чтобы подоспеть тому времени, когда в Архангельске станут реки, да установится морозная погода, иначе в тех местах делать нечего, сплошные болота. До Почепа их на двух подводах довезли земляки, а там встретил этот купец. Встретил хорошо, завёл в кабак, взял всем водки и закуски, а сам быстро отправился на вокзал за билетами. С ними он не поехал, сказав, что надо кое-какие дела закончить, но там, уже в Архангельске встретит их его человек и поселит в леспромхозе, где они и должны были его дождаться. Посадив всех в поезд, он дал Еремею немного денег на первое время, а сам покинул вагон.