Веха

Вечер прошёл с шумом, даже пробовали петь, но выпив ещё по стопке, отец стал дремать за столом, и сватья быстро отвела его в комнату, где и уложила спать. На сей раз, она уложила его спать в своей комнате, а Матвею постелила на полу, в той же комнате.

– Аня! – сказала она, укладывая отца. – Вы с Павлом и дитём оставайтесь здесь, у себя, а мы с отцом пойдём к Насте, она всё равно одна! Вам рано на работу, чего будить чужих людей!

В общем, так и произошло. Отец с Матвеем вынуждены были задержаться, так как на следующий день батя до обеда болел, после угощений свата, а Матвей, познакомившись с Иваном, который пришёл в гости утром на следующий день, ушёл с ним, чтобы ознакомиться с городом. Он ещё в прошлом году поговаривал, что хочет глянуть на город, и если понравится, то может и переедет с Дусей сюда. В итоге он у него и остался ночевать, и появился только в воскресенье, да и то к обеду.

Батя побурчал немного, и продолжил с Михаилом Ивановичем обсуждать ну очень серьёзные вопросы, отчего мы только посмеивались над ними, глядя, как они тыкают друг в друга пальцами, да пытаются что-то доказать своё.

Но зато мы весь выходной провели вместе, а в понедельник нам надо было идти во вторую смену, а это значит, что могли спокойно проводить родных.

Аня купила моей матери пуховый платок, а всем девочкам по цветастой косынке, и передала подарки отцу.

Около девяти вечера отец мой снова уснул, не выдержав конкуренции с Михаилом Ивановичем, который, в свою очередь, поднабрался ещё почище бати. Степанида еле увела его к соседке спать, а мы ещё долго разговаривали с Матвеем, оставшись одни за столом. Маня и Катя тоже улеглись спать, посапывая во сне.

– Знаете, родные! – сказал Матвей, после того, как все уснули. – Вообще-то мне ваш город понравился, и летом мы к вам приедем с Дусей, чтобы и она тоже посмотрела на него! Почеп, он хоть и город, но больше похож всё на ту же деревню, только большую, а здесь такие парки, скверы! Кинотеатр прекрасный, масса больших домов, много улиц, магазинов! А сколько предприятий, и куда хочешь, туда и иди работать, не то, что у нас в колхозе!

– Господи, Матвей! Да мы рады будем вас встретить, и если что, то и помочь! – воскликнула радостно Аня. – Мы вот с Павлушей дом начнём строить, если деньжат удастся подсобирать! Участок-то уже есть! Павел его огородил, построил времянку, его отец помог печь сложить! Если вам понравится, так можно и участок тоже взять, пока дают! Говорят, что почти до самого леса будут нарезать, правда, там дальше местность болотистая, но не беда! Не такие болота осушают, так и там сделают, канавы пророют, вода и сойдёт!

Спать легли за полночь. Матвей устроился на полу, рядом с печью, которая одной стороной выходила в большую комнату, согревая её таким образом. Уснул он почти мгновенно, а я ещё долго лежал и думал, обняв свою Анютку левой рукой, которая тоже засопела, едва прильнув ко мне.

В шесть утра уже все были на ногах. Погода была прекрасной, с утра морозило, было около минус пятнадцати, но зато тихо. На дворе стояла ещё ночь, небо было всё в огромных звёздах, а тонкий серп луны опускался за горизонт, повиснув прямо над лесом, который практически подходил к окраине города.

Когда я вышел во двор, отец с Матвеем уже кормили коней, готовя их к длительному переходу. Всё их вещи уже покоились в кошёвке, забитой сеном, поверх которого был расстелен огромный тулуп. Мать с Аней тоже уже суетились возле стола да печи, накрывая на стол, чтобы покормить гостей на дорожку горяченьким.

Отец с Матвеем выпили по полстакана самогона, хорошо позавтракали и, простившись с нами со всеми, уехали на восток, который начинал загораться, говоря о том, что начинается новый день.

Проводив гостей, мы все разбрелись по своим комнатам, и снова улеглись поспать, но сна уже не было. Я поневоле стал вспоминать своё житие в деревне, вспомнил запах свежего, ржаного хлеба, мочёной капусты, свежей простокваши, редьки, нарезанной тонкими ломтиками, и залитыми алеем, посыпанной крупной солью. Вспомнил запах пареной в чугуне картошки, отчего у меня полный рот набежало слюни, которую я с трудом проглотил.

Не знаю почему, но мне стало до боли грустно, и я со страшной силой захотел домой. Я соскучился по своим сестрёнкам, Шурке, которой в этом году исполнилось всего девять лет. Вспомнил Ксюшу, с которой практически росли, включая и Ваньку. Все остальные были намного старше меня, поэтому и интересы у них были другие, хотя жили мы все дружно и весело, помогая друг другу.