Веха

В детстве мне даже нравилось наблюдать за родителями, скрывшись в своём укрытии на чердаке сеновала, как они управлялись во дворе со скотиной, да и прочими домашними делами, коих в деревне всегда в избытке. Перебраниваясь между собой, они, в тоже время, как-то с любовью посматривали друг на дружку, а отец непременно шлёпал мать по мягкому месту, когда она проходила рядом с ним. Больше всего мне доставалось, когда надо было матери стирать, и она тогда заставляла таскать воду. У нас в деревне было два колодце, а не один, как я говорил раньше. Один ещё находился в небольшом проулке, по которому гнали лошадей из ночного, и вёл он в сторону Городца. В этом проулке было несколько и домов, но оттуда было неудобно носить воду, так как надо было идти в подъём с вёдрами, поэтому мы и бегали за водой в тот, который был по ходу. Если возле колодца образовывалась очередь, тогда бежали в проулок.

Размечтавшись, вспоминая своё детство, я незаметно уснул, и проснулся лишь тогда, когда меня разбудила Аня, чтобы обедать, да собираться на работу во вторую смену. Моё детство тут же закончилось, перебросив меня в действительность.

Пообедав, мы собрались с Аней, и отправились на труд, оставив сына на попечение матери и сестёр Ани, которые с удовольствием игрались с ним, представляя себя матерями.

Заработки наши были не очень большими, чтобы насобирать на дом за одну зиму, но главное надо было закупить лес, вот к этому я и стремился. Понемногу откладывали, но мать постоянно бурчала, что не хватает денег, намекая на то, чтобы Аня отдавала ей все деньги на хозяйство, но я не позволил ей этого сделать, в результате чего мы смогли собрать необходимую сумму.

У нас на фабрике можно было выписать лес молодым семьям, у которых имеются участки под строительство. Чем мы и воспользовались, в результате мы к апрелю месяцу привезли лес и разгрузили его возле дома родителей Ани. За апрель я ошкурил все брёвна и, уложив их на толстые прокладки, увязал проволокой, и оббил гвоздями. Привёз я также и пару дубков под фундаментные опоры, на которые и будет собираться сруб.

Весной, вернее уже к лету, к нам стал наведываться брат Ани Митя, который проживал в Смолевичах у бабушки. Я его видел несколько раз, когда с Аней приезжали, или приходили на речку покупаться. Непонятно почему, но он жил у бабушки, ходил там в школу. Слышал, что бабушка не отпустила его жить в город, из-за того, что он был слабеньким, и постоянно болел. Ему было лет тринадцать не больше, но смотрелся действительно лет на десять, хотя был жизнерадостным и шустрым. Он упросил мать остаться в городе, чтобы мне помогать, вот с ним мы и ошкуривали лес, да укладывали его.

Второго июня нашему Сашке исполнился годик, но он ещё не мог ходить. Вернее он ходил, но очень немного, и то боялся ступить хоть шажок без мамы, или бабушки. Только к концу июня он побежал, и для всех начались проблемы, потому что хватал всё, что попадало под руку, и куда зря относил. После каждого такого движения, в доме начинался скандал, который иногда грозил перерасти в серьёзную ссору, а нам ну никак нельзя было сейчас портить отношения с родителями. Осень не за горами, а там моя армия и куда Ане было деваться с ребёнком.

Когда наступал выходной, мы с ней забирали с собой Сашку и шли на наш участок и проводили там всё свободное время, давая, таким образом, остыть напряжению, которое накапливалось в течение недели. Потом мы стали уходить с ночёвкой в субботу, и возвращались только в понедельник, когда нам было идти на работу во вторую, или ночную смену.

Мы за весну разработали весь участок и посадили там картошку, а также бурак, так называлась свекла в наших местах. Кроме этого Аня посадила сук, морковь и капусту, и ухаживала за этими грядками, а я пытался пристраивать хоть какой-то сарайчик, в котором планировал выкопать что-то типа небольшого погреба. Перекрыв его толстым горбылём, чтобы хранить в нём семенную картошку, укрыв его на зиму шигалью из-под сосен вместе с шишками, чтобы на следующий год Ане не таскать семена.

Так, в трудах и заботах, незаметно пролетело и лето. Матвей так и не приехал с Дусей, написав мне в письме, что приедут на следующий год.

– Какой следующий год? – писал я ему в ответном письме. – Меня осенью забирают в армию, и когда я появлюсь не понятно!

К сентябрю месяца стало понятно, что Аня снова забеременела, и это уже было не до смеха. В военкомате мне отказались давать отсрочку, и даже накричали на меня, сказав, что у каждого есть дети, и ничего, служат.

На сей раз, отец приехал с матерью сразу после её дня рождения, в начале октября. Он спешил, понимая, что может уже не застать меня дома. Привезли снова мяса, просоленного в большой кадке, а также килограмм семьдесят свежего, хорошо просоленного сала, с десяток живых гусей и целую корзину яиц. По поводу картошки и овощей я им писал, чтобы не везли, так как вырастили свой урожай.