Вехи моей жизни

Активность студентов при обсуждении вопросов была очень высокой. И в этом была, в первую очередь, заслуга руководителя. Он, несмотря на присутствие высокопоставленных чиновников, решил рискнуть. В корне изменил «методические» основы проведения семинара, о которых каждый день и час трезвонили его коллеги. Кое-кто из них имел вообще «тусклые» знания по истории КПСС. Причиной этому было не только чтение пожелтевших от времени конспектов, но и, скорее всего, провалы памяти. Я прекрасно понимал, что успех обсуждения будет зависеть не столько от знаний студентов, а сколько от моего умения организовать дискуссию. Тем более, тема во многом была связана с современной жизнью.

Одновременно я не ожидал такого единства между собою и двадцатью молодыми девушками и парнями, которые приехали из разных уголков многонациональной страны. Одно я знал четко. Ни у кого из нас каких-либо «заготовок» не было. При обсуждении вопросов я довольно часто бросал взгляд на «Камчатку». Чужие что-то помечали в своих блокнотах, родные сидели неподвижно. Мало того. Мой шеф довольно часто кимарил, скорее всего, по причине своей старости. Не изменял своей привычке и сегодня, несмотря на присутствие важных персон. Мне же было не до этого. Два часа пролетели почти незаметно. Я подвел итоги занятия и объявил оценки. Студенты мигом покинули аудиторию.

Гости на некоторое время задержались. Москвич подошел ко мне и крепко пожал мне руку. Затем произнес:

– Владимир Владимирович! Огромное спасибо! Я очень рад, что наша студенческая молодежь в курсе политики нашей партии… Большое спасибо…

Увидев взволнованное лицо историка, он слегка похлопал его по плечу и с улыбкой сказал:

– Мне было очень приятно встретиться с Вами… Я не скрываю, что Вашу фамилию я пометил особо, подчеркнул красным фломастером дважды… – Потом с лукавинкой во взгляде добавил. – Ведь в нашей жизни все бывает…

Затем, уже закрывая дверь аудитории, он слегка пригрозил пальцем в мою сторону и шепотом произнес:

– Владимир Владимирович, две девочки сегодня, по-моему мнению, заслужили только отличные оценки…

Я слегка улыбнулся и тут же опустился на стул. Затем глубоко вздохнул и также глубоко выдохнул. Через пару минут вышел из аудитории. Зашел на кафедру и положил журнал на полку. Коллег уже не было. Вскоре я оказался в небольшом скверике, неподалеку от института. Сел на скамейку и закрыл глаза. Из глаз невольно выступили слезы…

На следующий день состоялось внеочередное заседание кафедры. Обсуждался один вопрос, он был главным: «Открытое семинарское занятие кандидата исторических наук Яшина В. В». Заведующий кафедрой в пух и прах разнес методику и ход проведения занятия своего молодого коллеги. Я не «огрызался». Считал это бесполезным занятием. Одно меня утешало. Положительная оценка, которую мне дал идеолог из ЦК КПСС, была куда важнее, чем преднамеренное злорадство шефа и его приспешников. В итоге все коллеги проголосовали за формулировку, предложенную стариком. Семинарское занятие Яшина В. В. в целом проведено на должном теоретическом и методическом уровне, однако следует участь. Далее следовало около десятка критических замечаний. Удивило меня и то, что практически все коллеги, которые вообще не присутствовали на занятии, утвердительно кивали головой своему шефу, кое-кто даже умудрился выступить с критикой в мой адрес. Я проголосовал против их решения. Через день я ознакомился с протоколом, который был написан рукой заведующего кафедры. Я внимательно прочитал содержание трех листов бумаги, взял авторучку и очень аккуратно внизу написал: «С решением кафедры категорически не согласен» и сделал свою подпись.

Успешное проведение семинарского занятия по истории КПСС, на котором присутствовал ответственный работник из аппарата ЦК КПСС, для сотрудников института осталось незамеченным. Обошли его стороной и на партийном собрании. Умолчала о нем и многотиражная газета. Я нисколько не сомневался, что все и вся делалось по указке секретаря парткома института. Подобный визит в определенной степени был историческим. За все годы существования вуза никого из работников идеологического отдела ЦК КПСС не было. Несколько позже я узнал о предыстории необычного визита. О возможном визите москвича ректору и секретарю парткома из райкома партии сообщили еще задолго. Заведующий кафедрой мгновенно обзвонил своих коллег, за исключением меня. Решение было единое: отдать на съедение строптивого склочника. Сами же на всякий случай подстраховались: кто припас больничный лист, кое-кто имел и другие веские причины. Лично сам шеф не рискнул пригласить гостей в свою группу. Боялся за сердце. До моего появления на кафедре товарищи по учению скрывались в методическом кабинете кафедры, на первом этаже. Лишь после того, как визитеры зашли в мою группу, они ринулись наверх. В определенной степени я понимал и своих коллег, особенно тех, возраст которых довольно сильно «зашкаливал».