Вехи моей жизни

У меня до сих пор вызывает улыбку курьезный случай, который произошел во время работы в институте. Доценту, которому перевалило за семьдесят лет, едва переступил порог кафедры, тут же схватился за сердце. Оказалось, что он не положил в свой портфель папочку с лекцией. Я сначала не придал этому никакого значения. Я читал лекции на вечернем отделении всего пару месяцев и в принципе мог читать их без конспекта. В отличие от меня коллеги приняли смурное выражение лица и стали по очереди хлопать по плечу старика. Выражали своеобразное сочувствие и поддержку неудачнику. Пожилой мужчина мелкими шажками подошел к телефону и со слезами на глазах сообщил о произошедшем своей жене. Через пару минут сложилась поистине патовая ситуация. Принести папочку из дома, который располагался в километре от института, было некому. Доцент, как и его жена, не могли пробежать этот «марафон» в силу старческого возраста. По той же причине не могли это сделать заведующий кафедрой и ученый секретарь, женщина. Историческую миссию пришлось выполнить мне, как самому молодому. Я подошел к старику, успокоил его и тут же рванулся в особняк из красного кирпича, где проживала местная знать. Возвернулся вовремя. За пару минут до звонка стоял перед входом в аудиторию. Радости бывшего инструктора обкома партии не было предела. После занятий он подошел ко мне и поделился секретами своего лекторского мастерства. Конспекты меня поразили, в первую очередь, своей древностью. Им было, без всякого сомнения, лет двадцать, а то и больше. На пожелтевшей бумаге в некоторых местах авторучкой были сделаны новые записи или приклеены вырезки из газет…

К сожалению, принять участие в укреплении профессорско- преподавательского состава в союзной республике мне не предоставили. Несмотря даже на то, обком партии был не против. Приостановили меня свои, партийный комитет института и районное начальство. Я к этому времени у них был в «черном списке». Мало того. У секретаря горкома партии на меня была заведена специальная папка красного цвета, в которой были подшиты все «документы» на «склочника» с ученой степенью кандидата исторических наук. Об этом я узнал совершенно случайно, когда сидел в приемной секретаря, надеялся найти правду. К моему удивлению, небольшого роста женщина, довольно полная, которая меня прекрасно знала и считала одним из лучших обществоведов города, в приеме мне отказала. И этот отказ был сделан очень своеобразно. Из кабинета вышла молодая секретарша, и слегка улыбнувшись, произнесла:

– Лидия Матвеевна, к Вам вопросов не имеет…

Докучать главному идеологу города-миллионника я не стал. К подобной тактике начальников я уже привык. И не только я. После длительной отсидки, даже хоть ты записался на прием за неделю или месяц, иногда ты уходил ни с чем. Мне ничего не оставалось делать, как тяжело вздохнуть и выйти из приемной.

В те времена я довольно часто задумывался о партийных работниках, особенно о тех, кто имел ученые степени. В период совершенствования развитого социализма стало модой для партноменклатуры занимать ведущие позиции и в ученом мире. Кузницей «онаучивания» являлась Академия общественных наук при ЦК КПСС. Чиновники, благодаря служебному положению, в один миг становились кандидатами наук, что давало им возможность в случае выброса из партийной элиты, не безбедно жить и на научном поприще.

Настоящей трагедией для советской науки стало направление партийными комитетами проштрафившихся чиновников в руководящие органы вузов, других учебных заведений. По роду своей работы мне довольно часто приходилось сталкиваться с подобными кадрами. Они были в прямом смысле непотопляемыми. Им прощалось все: незнание предмета, пьянство и т. п. Вузовские чиновники были бессильны против них. Понимал «культ святых» и я. Любой из них, без всяких проблем мог позвонить «наверх» или зайти в тот или иной кабинет. Недаром говорят, не имей сто рублей, а имей сто друзей.