"Вексель Судьбы" (книга первая)

-- Валери ни при чём... Я понял другое -- пришло совершенно иное время. В своей предыдущей, если так можно выразиться, жизни я действовал с чувством значимости каждого шага и жил с пониманием, я бы сказал, исключительности. Исключительности не в том смысле, что мой отец работал у самого Молотова и у нас была квартира на Патриарших, а исключительности в смысле величия времени, в котором мы все находились и ход которого напрямую зависел от наших помыслов и действий. Я уверен, что подобное же чувство имелось у абсолютного большинства людей из моего поколения, включая тех, кто был вынужден жить в коммуналках и бараках. Теперь же я отлично вижу, что ничего этого более нет. Нужно просто жить и не мешать жить другим. Поэтому, Машенька, с историей, равно как с наукой вообще, мне придётся завязать... Зато вот Петрович звонил -- говорит, что нужна помощь. Может стоит к нему съездить?

-- Зачем к нему? Ты москвич и интеллектуал, неужели они без тебя помидоры не вырастят?

-- Я тоже страшно не хочу заниматься какими бы то ни было земледелиями и ремёслами. Но бездельничать -- ещё хуже... А вот скажи-ка: как у тебя с приглашениями, гастролями? Давай я попробую заделаться твоим импресарио!

-- У меня тоже неважные вести, Лёш. Не будет никаких гастролей.

-- Но почему же? Как такое может быть? Тебя же приглашали на пробы в Ла Скала и Оперу Гарнье! А тот тип, что сравнил тебя с Мадо Робен, -- я все сто уверен, что он не шутил. Надо напомнить о себе! Если тебе неудобно -- давай этим займусь я!

-- Уже напоминала. Все приглашения на ходу и визитки -- это политес. А тот тип действительно получил государственные деньги на несколько крупных оперных постановок, однако ты же понимаешь -- он теперь за это всем обязан! И не он теперь решает, кто там будет петь.

-- Тогда зачем же он лгал, раздавая обещания?

-- Он думал, что раз я выступаю в президентском концентре, то за меня похлопочут нужные люди. Но нужных людей, увы, -- нет. Мы с тобой нужны только самим себе.

-- А Штурман? Неужели он тоже -- наобещал с три короба, и...

-- Сашка как раз не обманул и постарался помочь мне по максимуму. Но он ведь тоже -- при всём своём блеске мало что может провернуть по собственной воле. Крутит чужие деньги, выполняет какие-то заказы... Однако он прав в одном -- разового успеха недостаточно. Нужно серьёзно заниматься у лучших вокальных педагогов, засветиться в конкурсах, долго и много ездить по миру... Всё это стоит огромных денег, а у него самого их и близко нет. Всё, что Штурман смог -- он переговорил с кое-кем из лучших, на его взгляд, педагогов и предложил помощь в знакомстве с несколькими меценатами. Один меценат вроде бы из Красноярска, другой живёт в Тель-Авиве...

Алексей громыхнул кулаком по столу.

-- Всё ясно, можешь не продолжать! Дожили! Меценаты! Двух недель не прошло, как ты от своего бандюгана освободилась, и что же -- всё заново, снова на поклон? Но скажи -- кто же так всё подло устроил, по какому праву ты должна продавать себя? Идти на жертвы для того, чтобы реализовать твой, только твой, твой собственный, только тебе принадлежащий талант!

-- По такому, Лёшенька, по-нашему праву. Сегодня везде так -- и в Москве, и в Милане, и в Нью-Йорке. Терпи, не скули и, может быть, тогда что-нибудь и получишь.

-- Взорвать бы всех этих меценатов к чёртовой бабушке...

-- Зачем? Что ты этим изменишь?

-- Восстановлю справедливость хотя бы!

Мария поднялась с кресла и вновь обняла Алексея.

-- Вот за эту самую справедливость я никогда не разлюблю тебя, так и знай! Ты, Лёша, и в самом деле -- не от мира сего. Точнее -- не от мира сегодняшнего. Хлебнём же мы с тобой горя... Но я всё равно счастлива буду.

-- Брось, о каком ты горе? Тебе для успеха нужны не меценаты, а лучшие учителя. Смотри, я обещал Петровичу продать наши червонцы, за них мы выручим полтора миллиона. Не ахти какие деньги, но на сезон, может быть, хватит. Не хватит на Милан -- найдём учителей в Москве или Ленинграде. Выступишь на двух-трёх конкурсах, подтвердишь свой талант... Всё получится, Маша, не бойся!

-- А зачем Петровичу полтора миллиона?

-- Он говорит, что надо срочно починить какую-то насосную станцию. Без неё помидоры, которые они уже посадили, не вырастут. А так -- уже осенью он эти деньги с троицей вернёт.

-- Помидоры не вырастут?

-- Ну да. Там же очень жаркий климат, а река -- рядом. Нужно только воду для полива из реки достать и перекачать, для этого и нужна насосная станция.

-- Но тогда червонцы следует отдать Петровичу, иначе его дело прогорит.

-- Петрович перебьётся. Дожди, может быть, пройдут.

-- А если не пройдут?

-- Всё равно у него что-то вырастит. А вот ты -- прогоришь!

-- Не прогорю. Выкручусь. Тем более я уже решила, что будет делать.

-- Что же?

-- Пойду в музыкальную школу учить девочек пению.

Алексей хотел присвистнуть от неожиданности, но поперхнулся.

-- Скажи -- ты это придумала только что?

-- Нет. Давно.