Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ)

— Я ее тоже, — он попытался скрыть улыбку и не смог. «Тоже, Эстер — больше жизни. Но ведь это, же надо будет расставаться, — он помрачнел. «Я же не могу взять ее, и детей с собой».

— Зато ты будешь приезжать в отпуск, — Эстер подтолкнула его в бок. «Когда сможешь, тогда и приедешь. И Джо сама — у нее же работа, она книги правит, девочек учит…, А ты будешь счастлив, если займешься тем, что тебе нравится, по-настоящему, и прекратишь лечить геморрой штатгальтеру».

— Я его вылечил, — гордо ответил брат, и они оба расхохотались. «Пошли, — велел Иосиф, — позанимаемся. Зря, я, что ли, два ящика книг для тебя привез».

— Скажу, — подумал он, усаживая сестру напротив себя, открывая «Anatomicae disquisitiones de auditu et olfactu» Антонио Скарпы. «Вот приедем туда, на озеро Эри — и скажу. Эстер права — она поймет».

— Ухо и нос, — коротко сказал Иосиф. «Сначала займемся устройством слухового аппарата человека».

Эстер потянулась за пером, и они погрузились в работу.

Рахели, прыгая на одной ножке, спустилась с галереи синагоги вниз, в прохладный, пустой вестибюль. Она встряхнула белокурыми волосами: «Малка, где вы там?». Младшая сестра появилась из-за угла. Оправив свое темно-красное, отделанное кружевами платье, девочка дернула за руку Элишеву Мендес де Кардозо: «Пошли, мамы и не заметят, что нас нет, а Дебора спит без задних ног».

Рахели посмотрела в щель двери молитвенного зала: «Как красиво! С галереи все так видно хорошо, дома в синагоге занавеска, плотная, только голоса слышны, и все. Какие цветы!»

Бима утопала в свежих розах и лилиях, Ковчег Завета был украшен гирляндами зеленых листьев, в углу стоял американский флаг.

— Дома такого и не увидишь, — вздохнула Рахели. Она позвала девочек: «Смотрите, вот наши папы. И дядя Меир. И папа Деборы. Он же не еврей, а все равно пришел».

— Элайджа мне рассказывал, — важно сказала Элишева, подобрав под себя ноги, устраиваясь на скамье. «Их папа ходит в синагогу, а мама — туда, — она махнула рукой, — к этим…»

— Квакерам, — помогла ей Рахели. «Он мне тоже говорил — там не идолопоклонники, это не как, — она оглянулась и шепотом, быстро сказала, — церковь».

— Рахели, — испугалась Малка, — даже слова такого нельзя говорить, и смотреть на них нельзя.

Светло-голубые глаза Элишевы засверкали смехом: «Тогда мне, в Амстердаме, надо все время с закрытыми глазами ходить, у нас из окна шпиль Аудекерк виден. О, — она прищурилась, — мой брат бежит, папа его отпустил, сейчас поиграем».

Мальчики вынырнули из забитого людьми зала. Хаим уселся на пол: «Тору еще не скоро читать будут. Мы услышим и вернемся. Вот, — он приподнял кипу и поскреб светлые кудри, — я придумал. Сейчас каждый говорит — кем он хочет стать».

— И девочки? — удивилась Малка.

— Да, — непонимающе взглянул на нее Натан, — наша мама — она акушерка, лечит женщин, и детей тоже. А тетя Сара, — он подтолкнул Давида, — она раньше была капитаном корабля, поняли?

— Помощником, — признал Давид. «Сейчас она ведет классы, как мама Элайджи, и еще готовит к изданию книги, называется, — он сморщил высокий, отцовский лоб, — редактор. Я слышал, — он понизил голос, — к нам на обед приходил издатель, он еврей. Он говорил, что наша мама очень аккуратная и внимательная. И много языков знает, — торжествующе закончил мальчик. «А я, конечно, стану врачом, — добавил Давид, — папа меня уже учит».

— Я буду капитаном, — заявил Элайджа. «Как мой папа. Буду ходить по нашим озерам. Вы к нам приедете, — он подтолкнул Рахели, — и увидите — красивей их ничего на свете нет».

— Это ты в Иерусалиме просто не был, — Рахели внезапно, нежно покраснела: «Я бы хотела, чтобы у меня было много деток».

— И у меня, — Малка прижалась к боку сестры. Элишева подумала и заметила, накручивая на палец темный локон: «Я пока не знаю. Но решу, непременно. А ты? — она посмотрела на Хаима. «Сам же все и начал, так что говори».

Серые, в длинных, темных ресницах, глаза мальчика улыбнулись: «Разведчиком, как мой папа. Только жалко, что мы не воюем. Но можно отправиться на запад, там индейские территории. Натан, — он рассмеялся, — будет банкиром, у него с математикой хорошо. Вот, все и сказали, — он потрепал брата по каштановой голове. Тот важно заметил: «Не только банкиром, я буду работать в правительстве, поняли? Как папа и дядя Дэниел, только дядя Дэниел — дипломат».

— Это как? — спросила Рахели. Давид пообещал: «Я тебе расскажу, на обеде. Дядя Дэниел к нам приезжал, открывать американское посольство, в Гааге, и все мне объяснил. Он даже в Марокко был!»

— А раввином никто не хочет стать, — внезапно, грустно сказала Малка. Давид успокоил ее: «Моше будет, он мне написал. А вы с ним играете, с Моше?»

— Нельзя, — покраснела Рахели. «Нескромно, он же мальчик».

— А мы кто? — ядовито поинтересовался Хаим. Элишева рассмеялась: «У них на Святой Земле все по-другому. Мама мне рассказывала, она там два года жила, и папа — тоже». Натан прислушался: «Пошли, сейчас Тору будут выносить. Ваш папа за чтеца сегодня, — он завистливо вздохнул, — у него голос — такой красивый».