Вельяминовы. Дорога на восток. Книга 2

-Где бы я ни была, - Марта завязала вокруг шеи грубый шарф, - мне не удалось кое-кого остановить. По крайней мере, думаю я так. Иди, - она подтолкнула дочь. «Я еще туда, - она указала в сторону Сенатской площади, - прогуляюсь».

-Нет, - Юджиния взяла ее под руку, - я тебя не брошу, мама.

Марта, было, хотела, что-то ответить. Вместо этого, она коротко улыбнулась: «Как я понимаю, князь Трубецкой на площади не появится».

Юджиния вспомнила упрямые, карие глаза княгини: «Думаю, что нет».

-И то хорошо, - пробурчала женщина. Они обе пропали в поднявшейся, злой метели.

Крыша Сената была усеяна людьми. Справа, в туманной, утренней дымке поднимались леса вокруг строящегося Исаакиевского собора. Солдаты стояли в каре, с примкнутыми штыками, окружая памятник Петру Первому. Над шпилем Адмиралтейства уже развиднелось, поземка улеглась, тусклый, золотой свет солнца лежал на высоких сугробах.

-Мы с вами! - раздался низкий голос из толпы, что собралась на площади. Здоровый мужик повертел в руках полено: «Нечего ждать, пока жандармы соберутся, надо на Зимний Дворец идти!»

Внутри каре, почти у подножия памятника, собрались люди  в мундирах и штатском.

-Вы слышали? - гневно спросил Рылеев, - невысокий, тонкий, с усталым, помятым лицом. «Народ за нас, надо разворачивать солдат к дворцу, здесь больше трех тысяч человек..., Надо брать штурмом Зимний, Петропавловскую крепость, надо захватывать город..., Где Трубецкой? - оглянулся он.

-Сейчас она, - издевательски ответил Каховский, что стоял с пистолетом в руках, упирая его в затылок Марты, - она и скажет нам, где так называемый диктатор восстания. Ее Николай подослал, сеять смуту в наших рядах.

-Хорошо, что я Юджинию сюда не пустила, - безразлично подумала Марта, глядя на толпу. Сзади уже был слышен топот жандармов, кто-то свистел, с лесов собора полетели камни. Она сразу сказала дочери: «За каре ни ногой. Я вооружена, а ты нет. Домой отправляйся». Марта увидела, сквозь разрывы в цепи солдат, бледное лицо Каховского и бессильно выругалась себе под нос. Она пришла к нему рано утром и застала уже одетым. «Поручик, - с порога сказала Марта, - не ходите-ка вы сегодня на Сенатскую площадь, мой вам совет. Уезжайте подальше от Петербурга, как это сделал ваш друг Муравьев. Тогда, может быть, останетесь в живых».

-Вы теща полковника Воронцова-Вельяминова, - внезапно, восторженно, шепнул Каховский. «Мне Никита о вас рассказывал. Вы Бретонская Волчица! Ведите,- он уцепился за руку Марты, - ведите нас за собой, смерть тиранам!»

Марта брезгливо стряхнула его пальцы: «Вы плохо знаете историю, поручик. Вандея сражалась за короля, а не за Робеспьера. Ваши детские игры в заговоры и тайны закончатся смертью невинных людей. Не ходите на площадь, и уж тем более не появляйтесь во дворце».

-Не стрелять же мне в него было тогда, - Марта ощутила шеей холод пистолетного дула. «Но во дворец он не пошел, смотри-ка, послушался».

Мелкий снежок закончился, небо внезапно стало голубым, пронзительным. Марта терпеливо повторила: «Господа, я многим из вас это уже говорила, вчера. И моя дочь тоже. Это западня. Великий князь сообщил ей дату присяги, для того, чтобы поймать вас в ловушку. Что ему и удалось, - Марта замолчала и прислушалась: «Войска идут. Я бы на вашем месте приказала солдатам возвращаться в казармы. Пока не пролилась кровь».

-На крови будет построена новая Россия! - выкрикнул Рылеев. «Князь Оболенский назначается диктатором восстания, господа». Каховский все не отходил от Марты. Она почувствовала запах пота, грязи, страха: «Поручик, уберите оружие. Если вы мне сейчас голову разнесете на глазах у всех, народной любви это вам не прибавит».

-Только бы Юджиния здесь не осталась, - Марта глядела на то, как смыкается каре, как распоряжается князь Оболенский. «Только бы она домой пошла».

Юджиния приподнялась на цыпочки. Она была зажата в гуще людей, тех, кто оказался на площади рано утром. Жандармы теснили их все ближе к солдатам, сзади, за спинами полицейских ,волновались люди. Женщина вздохнула: «Мамы не видно совсем. У нее, конечно, пистолет, но мало ли что...»

-Милорадович! - пронеслось над головами людей. «Генерал Милорадович едет!» Генерал-губернатор Санкт-Петербурга, в парадной форме, на кровном, вороном жеребце, остановился напротив памятника Петру.

-Братцы! - Милорадович снял фуражку и помахал ей. «Братцы, вы меня знаете, мы вместе с вами сражались! Поверьте мне, я бы сам желал, чтобы великий князь Константин стал императором, но что, же делать, если его высочество не хочет принимать на себя бремя власти! Я сам видел письмо, в котором он отрекается от престола. Присягните законному наследнику, великому князю Николаю, братцы, и спокойно вернитесь в казармы. Не надо бунта!»

На набережной, в окружении трех сотен преображенцев, с оружием наизготовку, остановился конный отряд. Николай, в генеральском мундире, взял короткую подзорную трубу  и холодно, усмехнулся: