Вельяминовы. Дорога на восток. Книга 2

Александра Федоровна подняла голову и похолодела. Посреди детской висел светящийся, мерцающий шар. Пахло чем-то неприятным, девочки заплакали, подбежав к ней. Женщина, неожиданно спокойно, велела: «Няня, уведите детей. Немедленно». 

Адини, что сидела на ковре, возясь с куклой, засмеялась. Сказав: «Огонь!», протянув ручку, девочка коснулась шара. Александра Федоровна и не помнила, как подхватила дочь, прижав ее к себе, спрятав от мертвого, холодного света, что залил комнату.

-Не смотри, - приказала себе императрица. Она успела увидеть, как шар, исчезая, коснулся ее платья. Так и, удерживая дочь, женщина потеряла сознание.

Николай зашел в свой кабинет и остановился на пороге. Мать, в траурном, черном платье, с кружевной наколкой на голове, сидела за его столом, читая какое-то письмо. В стекла хлестал дождь, и он подумал: «Какое отвратительное лето, Петр Великий как будто нарочно построил город в самом нездоровом месте. Ищи еще такое -  не найдешь».  Он целый день провел в Царском Селе, инспектируя гвардию, и, вернувшись, даже не успел зайти к жене. «Надо уже их вешать, - раздраженно напомнил себе Николай, - хватит канитель разводить».

Мать отложила письмо и посмотрела на него. Глаза у нее были пристальные, внимательные, серые. «У твоей жены выкидыш, - Мария Федоровна даже не поздоровалась, - Виллие сейчас с ней. Он сказал, что опасности нет, однако  Alexandrin  много крови потеряла. Пойди потом к ней, к детям. Они сегодня молнию видели, странную. Испугались, - Мария Федоровна поджала губы.

-Я даже не знал, что она беременна, - недоуменно сказал император. «Maman, что вы здесь делаете?»

-Я тоже не знала, - Мария Федоровна поднялась и хлопнула рукой по бумагам, разложенным на столе. «И кое-чего другого  не знала.  Ты как смеешь волю своего покойного брата нарушать, Nicolas? -- она швырнула ему письмо. Николай подобрал его. Разозлившись, он крикнул: «А как вы смеете рыться в моем столе?»

-Я твоя мать, - Мария Федоровна подошла к нему,- я имею право на все, помни это. Полюбуйся, - она вытащила из-за корсета лист бумаги, - генерал Сукин прислал с гонцом из Петропавловской крепости.

Николай пробежал записку глазами и поморщился: «Maman, что за суеверия. Подумаешь, семь раз молния виселицу разбивала. Построят еще раз, ничего страшного».

-Ты хочешь, чтобы следующая молния в кровать твоего сына ударила? - угрожающе спросила вдовствующая императрица. «Ты, Nicolas, помни, кровь наследника престола на твоих руках будет. Еще неизвестно, что с Адини случится, - женщина перекрестилась, - нянька говорит, она того шара, светящегося, ручкой коснулась. Но, вроде, она бойкая, не заболела. А с женой твоей, сам видишь, несчастье. Не испытывай судьбу, Nicolas, - велела ему мать, - у тебя виселица на шесть человек была построена?»

Он, невольно, кивнул.

-Вели построить на пять, - приказала Мария Федоровна, - и Федосье Давыдовне Воронцовой-Вельяминовой, - она взяла его за рукав мундира и подтолкнула к столу, - на письмо ее ответь. Она о прощении для своего сына молит.

Николай, угрюмо, молчал.

-Я с ней одних лет была, как тебя родила, - внезапно сказала мать, - только ты у меня девятый был, а у нее Петр Федорович один. Отправь его в Сибирь, навечно, Nicolas, в этом я с тобой спорить не буду. Но жизни не лишай, не иди против завещания брата твоего покойного. И ей не прекословь.

-Кому - ей? – спросил император, глядя на вздувшуюся под дождем, волнующуюся Неву.

Мария Федоровна не ответила. Молнии били в крепость, яростные, белые, наплавной мост мотался под ветром, набережная была безлюдна.

-Петербургу быть пусту, - отчего-то вспомнил Николай. «Воронцовы-Вельяминовы кровные родственники наши. Боярин Петр Федорович, что Посольский Приказ возглавлял, на двоюродной сестре царя Михаила был женат. И у князя Дмитрия Донского мать Вельяминова была».

-Ей, - повторила мать. «Не зря твоя бабка ко мне во сне являлась, Nicolas. Садись, пиши решение о помиловании. Пиши генералу Сукину, Федосье Давыдовне пиши. И дай им с Петром Федоровичем встретиться, перед тем, как его на вечную каторгу отправят. Старые же люди, они больше сына не увидят».

-Только им, - предупредил мать Николай, окуная перо в чернильницу. «И так  я слишком милосерден, maman».

Он писал и усмехался про себя: «Не увидят. Это совершенно точно, об этом я позабочусь. Кое-какие распоряжения пошлю в Сибирь, касательно Петра Федоровича. Евгения Петровна, наверняка, попросит разрешения вслед за мужем поехать. На коленях будет просить..., - Николай закрыл глаза. Император заставил себя успокоиться: «Кроу. С ними я тоже покончу. Никого в этом змеином гнезде не оставлю. Не сейчас, конечно, после казни. Ничего, я подожду».

Он посыпал чернила песком и вздрогнул. Молнии, казалось, били уже в самый дворец.

Степа посмотрел на медленно открывающиеся ворота крепости. Мальчик тихо спросил, держа за руку мать: «А я папу увижу?»