Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

обозом. Хозяйка, - Джоанна махнула рукой в сторону двери, - мне волосы завтра покрасит. Мало

ли, - она нахмурилась, - вдруг у них уже мое описание есть. Твое так точно имеется. А тебе дадут

бричку с лошадью, крестьянин и крестьянин.

-Тем более у меня борода теперь, - Пестель потушил сигару: «Я тебе оставлю деньги, ассигнации,

серебро…Мне хватит, чтобы до Тульчина добраться, а там, тайник открою. Он у меня уже четыре

года, как сделан. И постараюсь передать тебе весточку, в Брюссель. Уже оттуда, -Пестель указал на

юг, - чтобы ты знала, где я».

В темноте на ее шее поблескивал синий алмаз. Джоанна носила кольцо на простой, серебряной

цепочке. Пестель прикоснулся к нему губами. Она, обняв его, прильнув к нему, шепнула: «Лорд

Байрон, он писал мне о Греции. Мы приедем к тебе, Пестель, обязательно приедем». Она

счастливо рассмеялась. Он целовал ее пахнущие дымом волосы, мягкие губы, маленькую грудь.

Джоанна, отчаянно, подумала, вспомнив трупы на заснеженном поле: «Хочется жизни».

-Я тебя люблю, - он закрыл глаза. «Когда в Санкт-Петербурге, первый раз увидел, так и полюбил.

Ты прости, - Джоанна услышала в темноте, что он улыбается, - прости, что я так долго этого не

говорил, Жанна.

-Еще много раз скажешь, - она наклонилась над ним и тоже стала целовать. «Так бывает, Пестель.

Мой муж покойный, правда, мне это в первый же день сказал, когда мы с ним встретились».

-И еще один человек, - Джоанна, на мгновение, вспомнила Поля: «Он поймет. Не может не понять.

Он всегда хотел, чтобы я была счастлива».

-Надо было и мне сказать, - проворчал Пестель, - не терять время.

-Ты еще все наверстаешь, - ласково пообещала Джоанна, обнимая его. Потом она заснула, -

крепко, как ребенок, - и видела во сне бесконечное, лазоревое море. Мишель и девочка, -

маленькая, белокурая, синеглазая, - бегали наперегонки в мелкой, теплой воде. Дул жаркий ветер,

шелестели листьями оливы. Джоанна, прищурившись, увидела парус, что растворялся вдали, в

полуденной, горячей дымке.

-Он вернется, - улыбнулась женщина. Подозвав детей, взяв их за руки, она пошла наверх, по

каменистой тропинке, к беленому домику под черепичной крышей.

Девочка прижалась щекой к ее руке. Подняв большие глаза, она серьезно спросила: «Папа еще

приедет, мамочка?»

-Обязательно, - Джоанна поцеловала ее. «Мы просто будем его ждать, милая».

Они простились рано утром, еще до рассвета, на заднем дворе корчмы. Пестель усмехнулся,

осматривая телегу: «Как с лошадью управляться, я еще не забыл. Береги себя, - он оглянулся и

поцеловал ее в губы, - и мальчика тоже».

- Там встретимся, - Джоанна указала на юг и помахала телеге, что, выкатившись из ворот корчмы,

свернула на разъезженную, грязную дорогу. Дул теплый ветер. Она, постояв еще на крыльце,

прислушалась к пению петухов: «Отсюда в Любавичи, там до Витебска доберусь. Деньги у меня

есть. Приведу себя в достойный вид, и в Санкт-Петербург. Петю, наверное, уже туда увезли. Только

бы их не казнили. Ссылка - это не страшно, оттуда всегда сбежать можно. Наверняка, меня тоже

ищут. Ничего, мы и пешком с Мишелем границу перейдем. Пестель знает мой адрес в Брюсселе,

напишет, как только в безопасности окажется». Вернувшись в зал, Джоанна сказала хозяйке на

медленном немецком языке: «Давайте, я вам помогу, полы помою, приберусь - пока не

открылись».

Обоз на Любавичи отправлялся в полдень. Джоанна, собрав вещи в холщовый мешок, - волосы у

нее были уже темные, хозяйка покрасила их настоем грецкого ореха, - вышла на улицу.

Теплый, почти весенний ветер дул с юга. Она, вспомнив свой сон, отчего-то улыбнулась. В

разрывах туч виднелось голубое небо, в лужах растаявшего снега гомонили воробьи. Джоанна

посмотрела на дорогу и замерла. «Нельзя двигаться, нельзя бежать, - напомнила она себе. «Это

вызовет подозрения. Стой на месте».

В конвое было два десятка солдат, конных, что сопровождали бричку, где сидели офицеры. У

Пестеля были связаны руки, непокрытая голова - замотана тряпкой. Джоанна услышала, как один

из офицеров кричит: «Проезжаем, не останавливаемся! Нечего в этой дыре делать. Нам надо до

вечера добраться в Белую Церковь, там его будут допрашивать, вместе с остальными

мятежниками!»

Никто даже не обратил внимания на маленькую, бедно одетую женщину, в шерстяном платке и

заплатанной юбке. Джоанна застыла, глядя ему в глаза. Пестель все смотрел на нее - пока телега и

конвой не скрылись из виду.

Она сжала мгновенно захолодевшими руками мешок и пошла к возам. Внезапно остановившись,

Джоанна обернулась в сторону Белой Церкви и жестко приказала себе: «Не смей! Не смей

рисковать. У тебя ребенок. Дети, - она покачнулась. Устроившись в телеге, натянув на себя свитку,

Джоанна закрыла глаза. Обоз медленно тронулся, она услышала скрип колес, щебет птиц.

Джоанна одними губами, сказала: «Мы будем сражаться дальше, обещаю».

Часть семнадцатая

Санкт-Петербург, лето 1826 года

-Это черновик, ваше величество, - Бенкендорф поклонился и положил на огромный, дубовый стол