Вельяминовы. Век открытий. Книга 1

Макс повторил про себя: «Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир». Мальчик прошептал: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

- Анри! - позвал он. Брат был младше Макса на полчаса, и он всегда им верховодил. Анри хотел стать врачом. Он переписывался с их дядей Шмуэлем, что жил в Амстердаме, и его сыном, Давидом. Прошлым летом они ездили туда, всей семьей. Анри все время пропадал в госпитале.

- Что тебе? - мальчик поднял белокурую голову. Они были похожи, как две капли воды, даже почерка у них были одинаковые. Отец их путал, а вот Полина и бабушка с дедушкой, никогда. Лазоревые глаза Максимилиана блестели в темноте.

- Я хочу дать клятву, Анри, - тихо сказал мальчик. «В память о папе. Иди сюда».

Анри перебрался на кровать брат. Макс велел: «Руку протяни». Он взял свой перочинный ножик. Дедушка Поль подарил им одинаковые, в прошлом году, на день рождения. Их крестили, как и Полину. Бабушка только усмехалась: «Я даже венчалась, милые мои. Ничего страшного в этом нет. Бороться с религией надо не так, а через образование».

Анри с шумом вдохнул воздух, но сдержался, и не заплакал.

- Молодец, - похвалил его старший брат и спокойно надрезал свой палец. Они сплели ладони, чувствуя тепло крови, друг друга.

- Повторяй за мной, - велел Максимилиан и начал: «Клянусь всегда стоять на страже интересов пролетариата, клянусь преследовать и уничтожать его противников, клянусь отдать все, до последней капли крови, ради дела строительства нового мира. Клянусь! - в один голос повторили близнецы. Анри, вытерев свободной рукой слезы, признался: «Теперь мне легче. Я стихи про себя повторял, чтобы не плакать, месье Гейне».

- Да, - Макс улыбнулся, - я слышал, как ты шептал. Но «Манифест» лучше.

Анри вздохнул. Он любил поэзию, его и назвали, в честь Генриха Гейне, что был другом семьи. Макс всегда смеялся над ним и говорил, что поэты революции не нужны.

Отец, еще давно, посадив их на колени, серьезно сказал: «Революции нужны все, милые мои, от адвокатов и врачей до поэтов. Не ссорьтесь».

- Да, - неохотно заметил Анри и почувствовал, как Макс обнимает его.

- Я всегда, всегда буду с тобой, - тихо сказал ему старший брат. Анри пожал его руку: «Спасибо».

Лондон

Медленно забил колокол, с крыши церкви вспорхнули птицы. Женщина, что стояла у большого камня серого гранита, подняла голову. Она посмотрела на едва заметные почки, видневшиеся на ветвях огромного, старого дуба.

- Он здесь со времен Вильгельма Завоевателя растет, - отчего-то подумала Марта. Небо над Темзой было ярким, просторным. Пахло свежей травой, теплым, весенним ветром. Она погладила высеченные буквы: «Юджиния Кроу. 1830-1848», и перевела взгляд на слова из Псалмов: «Выходящие на кораблях в море, работники на водах великих, Те видели творения Господа, и чудеса Его в пучинах».

Марта перекрестилась и пошла к выходу с кладбища. Муж стоял, опираясь на трость, любуясь тихой, зеленой водой Темзы, лебедями, что плавали в заводи. Голова Питера была совсем седой. Марта подумала: «А мне два года до девяноста. Ничего. Эстер Питера ровесница, а голова у нее до сих пор, светлее многих». Она была в шелковом, траурном платье, с бусами из гагата. Седые, завитые на висках пряди волос прикрывал бархатный, черный, отделанный кружевом капор. Питер тоже был в траурном сюртуке.

Объявление напечатали в Times и Morning Post.

- Мистер Питер и миссис Марта Кроу с глубоким прискорбием сообщают о гибели своей правнучки Юджинии, в крушении корабля «Принцесса Алиса», что следовал рейсом из Кейптауна в Ливерпуль, в январе месяце сего года. Семейная поминальная месса в церкви святого Михаила, в Мейденхеде.

Питер подождал, пока жена подойдет к нему: «Послушай, может быть, все-таки стоило дать ей твой пистолет? Тем более ваши оружейники опять его усовершенствовали. Он и не похож на тот, что Бенкендорф видел. Одна табличка осталась. Да и Бенкендорф четыре года как умер».

- Во-первых, - Марта стала загибать отягощенные кольцами пальцы, - оружие ей совершенно ни к чему. Оно только вызовет подозрения. Во-вторых, Бенкендорф мог рассказать об этом пистолете Дубельту, новому шефу жандармов. Граф, конечно, был хорошим агентом, нам очень повезло, но мало ли что..., - Марта вздохнула. Питер заметил: «А в-третьих, ты хочешь отдать его другой правнучке, и не спорь со мной»

- Не буду, - она тоже улыбнулась.

- Тедди привезет девочку летом, - Марта задумалась, - там посмотрим. Кстати, если бы не украденная у мистера Кольта технология, - она раскрыла ридикюль крокодиловой кожи и ласково погладила короткое дуло, - не было бы у меня такого револьвера. Так их теперь называют, - добавила она, наставительно. «К той поре, как Марта подрастет, они вытеснят все остальные модели».