Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

Повисла короткая пауза, а потом Сталин спросил:

— Вы советуете или настаиваете, товарищ Мессинг?

— Настаиваю, товарищ Сталин!

Сталин никак не отреагировал, и на этом телефонный разговор закончился. Но Василию Сталин все же приказал ехать поездом. Василий послушался и правильно сделал. Уже в поезде он узнал о страшной трагедии: самолет с хоккейной командой ВВС разбился, подлетая к Свердловску, и все, кто был на борту, погибли.

Ходят слухи и еще об одной мистической истории, когда Мессинг вроде бы мог предотвратить гибель советских космонавтов, но в 1967 году Сталин был давно мертв, а к предсказаниям стареющего Вольфа Григорьевича уже не очень-то прислушивались. А он потом до конца жизни сокрушался, что не смог предотвратить то, что случилось:

«6 апреля 1967 года я проснулся рано утром, и какое-то трагическое предчувствие овладело мною. Я вышел на улицу, купил несколько газет и на первой странице каждой из них увидел сообщение об успешном запуске космического корабля «Союз-1» и рядом фотографию космонавта Владимира Комарова, его биографию. Тут меня неожиданно передернуло от мысли: «Он не вернется!» Дрожь пробежала по моей спине, но не хотелось верить в страшное предчувствие. Я хотел отвлечься от этой мысли, но она неотступно преследовала меня: «Он не вернется!» Я сразу должен был предпринять какие-то меры. Куда-то позвонить. Но куда? Кому? И кто поверит мне? И вообще можно ли прекратить полет? Я попытался логически объяснить крушение, но ясновидение не поддается логике. Через несколько дней радио и газеты сообщили, что Владимир Комаров погиб, возвращаясь с орбиты… Неужели я никак не мог предотвратить эту трагедию?!»

После войны на зарубежные гастроли Мессинга не выпускали, ему не доверяли, потому что в соответствующих органах очень хорошо помнили его намерение ускользнуть из Советского Союза.

Михаил Михалков, брат известного и любимого всеми властями Сергея Михалкова (и сам человек необычной судьбы) был знаком с Мессингом и даже написал о нем книгу. В одном из интервью он рассказывал о встречах с Мессингом и утверждал, что Мессинг: «После войны <…> побывал во многих странах мира. Как я слышал, в Англии он, например, усыпил всех гипнотизеров, которые пришли его послушать. Вообще Мессинг мог парализовать мозг любого живого организма. Мог через стену молча давать задание собаке, которая все точно выполняла. На сцене Мессинг мог «окостенеть»: затылок и пятки ног он клал на стулья. Из зала вызывался самый тучный мужчина, садился на него, и тот не прогибался. Занимался и более полезными делами: после войны Мессинг лечил людей от курения и алкоголизма».

Михаил Владимирович оставил воспоминания и о том, как стал свидетелем встречи Мессинга и известного индийского йога: «Как-то он (Мессинг) пригласил меня в Институт Вишневского, где наши ученые анализировали чудеса, которые демонстрировал индийский йог. Тот много всего показал, в числе прочего длинной иглой проколол себе шею. А потом рассказал о том, что многие в Индии научились снимать болевой рефлекс с ног, рук, шеи, но грудную клетку они не трогают — очень опасно. Мессинг внимательно слушал, смотрел, а потом сказал: „Значит, грудь вы не трогаете? Вот я вам и покажу, как это делается“. Он ушел в отдельный кабинет и вскоре вернулся, раздетый по пояс. Его ассистент достал иглу и со спины стал медленно вводить ее сквозь всю грудную клетку рядом с сердцем. Наконец игла показалась. Йог был потрясен. Иглу вынули, а кровь из ран даже не пошла. Эту процедуру я видел собственными глазами!»

Вольф Мессинг продолжал концертную деятельность даже в возрасте за семьдесят. Энергии ему хватало. Но он был не только человек, наделенный уникальным даром, умный, упорный, находчивый — у него имелись и свои человеческие слабости. Очень сильно его задевало и обижало, что у него нет никакого звания. Но на предложение руководства Москонцерта похлопотать за него Вольф Григорьевич надувал щеки и отказывался приять помощь. «Я не артист! — возмущался Мессинг. — У меня есть звание. Я — Мессинг! Для зрителей важно имя, а не звание!» Но когда в середине шестидесятых годов ему все-таки присвоили звание заслуженного артиста РСФСР, он бурно и искренне радовался.