Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

Как ни удивительно, в этом случае никаких действий со стороны властей не последовало, монашествующего провидца ни в тюрьму не посадили, ни в ссылку не отправили. Вероятно, объяснение кроется в том, что немногим ранее императору Александру I практически то же самое, что провидел Авель, было предсказано при посещении его преподобным Серафимом Саровским.

И что бы не жить предсказателю в монашеской рясе спокойно и скромно, но не удержал язык за зубами, допустил непростительную оплошность. По весне 1826 года, когда шла подготовка к коронации Николая Павловича Романова, Авель находился в Москве, и графиня П. П. Каменская обратилась к нему с вопросом, будет ли коронация. Она так настаивала, что, наперекор своей прежней позиции, он все-таки дал ответ, сказав: «Не придется вам радоваться коронации». Эти слова в одночасье разлетелись по Москве, и всеми они были истолкованы в том смысле, что не стать Николаю I императором. Истинное же их значение было совершенно иным: Авель подразумевал своим ответом то, что графине не доведется побывать на коронации, поскольку она прогневила наследника престола, и тот запретил ей появляться при дворе. Следственно, у нее не было возможности посетить коронацию. Гневался же будущий государь на графиню из-за того, что в ее имении был поднят бунт крестьянами, которых довели до крайности притеснения и поборы.

Горький житейский опыт говорил Авелю, что за подобное пророчество можно понести наказание, и он предпочел за лучшее сначала покинуть Москву, а потом, в июне 1826 года, уйти и из Высоцкой обители и там больше не появляться. Однако государю уже было доложено про него, и последовало высочайшее повеление Николая I монаха Авела разыскать. Его нашли в его родной деревне Акулово под Тулой — это говорит о том, что он и не помышлял скрываться — и взяли под стражу. Затем, по указу Синода, датированному 27 августа того же года, Авель оказался в арестантском отделении суздальской Спасо-Евфимиевой обители, главной церковной тюрьме.

Во время пребывания там им, возможно, была создана еще одна «зело престрашная» книга, которую, как водится, Авель показал монастырскому начальству, и она, пройдя по инстанциям наверх, стала известной правящему императору. Эта гипотеза более века назад была высказана сотрудником журнала «Ребус» по фамилии Сербов, который с докладом о монахе Авеле выступил в ходе первого Всероссийского съезда спиритуалистов. Какие же пророчества могли быть адресованы Авелем Николаю I? Вероятно, вещий монах провидел бы удручающую Крымскую войну и безвременную кончину императора. Безусловно, подобным предсказанием тот был бы, мягко говоря, не доволен, и Авель оставался бы несвободным. Впрочем, так и случилось: ему не довелось до конца жизни покинуть Спасо-Евфимиев монастырь. Здесь и завершились «житие и страдания» русского Нострадамуса, который, долго болев, отошел в мир иной в январе или феврале 1841 года (согласно другой версии, он скончался 29 ноября 1841 года). Вещего монаха напутствовали Святыми Таинствами и погребли за алтарем церкви Святого Николая.

Протоколы допросов Авеля содержат упоминания о пяти тетрадях, или книгах. Другие источники сообщают лишь про три книги, которые Авель создал в течение всей своей жизни. Так или иначе, большая часть его сочинений пропала в девятнадцатом столетии. Кстати, книги монаха Авеля представляли собой сшитые между собой 40–60 бумажных листов. Так, «дело», которое завело на него Министерство юстиции Российской империи, содержало в своем наименовании фразу «о сочиненной им книге на 67 листах».

Итак, до наших дней дошли тексты всего двух сочинений монаха-провидца — «Книга Бытия» и «Житие и страдания отца и монаха Авеля», и в них обоих нет никаких пророчеств, приведены только описания уже осуществившихся предсказаний. Однако император Павел I проявил интерес к тетрадям, которые прилагались к до-знавательному «делу», более того, как мы уже знаем, он имел беседу с монахом, приказав доставить того к нему во дворец. Многочисленные легенды говорят, что вслед за этим суеверный император написал завещание, о котором не единожды было упомянуто многими мемуаристами.

Широкую известность приобрело свидетельство Марии Федоровны Герингер, урожденной Аделунг, которая состояла на должности обер-камерфрау при особе императрицы Александры Федоровны. Оно было приведено в книге «На берегу Божьей реки» известного духовного писателя Сергея Александровича Нилуса. Вот его текст: