Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа

Е. Прудникова: Какие там большевики в Тамбовской губернии, вы что, смеетесь? В следующие два месяца произошло 193 выступления крестьян, из них 136 сопровождались погромами и захватами. Вскоре горели уже 79 уездов…

Д. Пучков: А с семьями что делали? Их вместе вешали, рядом? Или баб, детей щадили?

Е. Прудникова: Думаю, по-разному бывало, но обычно у нас семьи щадили. В 1917 году не было обычая семьями убивать, народ все же еще достаточно добрый был, это в двадцатом отморозки детей на пики насаживали. В воспоминаниях писателя Пантелеева, например, рассказывается, как в 1918 году кто-то из белых повстанцев хотел его в горячке боя убить — он не воевал, нет, просто под руку подвернулся, чем-то им помешал. Но другой сказал: ты посмотри, это ж пацан. Так и отпустили. Детей повстанцы пока не трогали, на это их хватало. Про казаков и иногородних другой разговор, но это вражда старая, особенная и по-особому лютая.

Так и пошел пожар по всей России, пока что без большевиков. Более того: если бы не этот пожар, то большевики бы просто не удержались. Что такое были большевики? Мелкая партия, городская, а то, что власть взяли — так это им просто свезло. Но большевики Декретом о земле закрепили в законе вековые народные чаяния. Альтернативой же большевикам были белые, а белые — это верхушка, элитка: офицеры, торговцы, дворяне. И крестьянин знал точно: возьмут верх эти — вернутся помещики.

Д. Пучков: Они этого и хотели, белые. Они хотели вернуть порядок.

Е. Прудникова: Белые хотели вернуть себя в качестве элиты, а возомнившего о себе «хама» загнать обратно в навоз.

Д. Пучков: А за спиной у белых стояли помещики и ждали, когда же вернется законная власть.

Е. Прудникова: Ждали. Многие, кстати, так и сидели в своих имениях. Помещиков тоже выковыривали из деревни, даже к началу войны еще не всех выковыряли, да не всегда и старались. Бывали такие случаи, когда помещик, например, становился успешным директором совхоза, так его и не трогали — работаешь хорошо, ладно, забудем, кто ты такой есть.

Д. Пучков: А зачем их надо было выковыривать? Они пакостничали как-то?

Е. Прудникова: А то! Пришли какие-то, имущество отобрали, дохода лишили, привилегий лишили… Конечно, боролись, как могли. Если пакостничали, то выковыривали. Если не пакостничали, то могли выковырять в порядке классовой борьбы, у нас же много было бдительных. Могли оставить. Это как повезет. Вообще, в процессах на селе очень многое связано именно с везением.

Д. Пучков: Как и везде.

Е. Прудникова: Ну, а потом произошла такая замечательная вещь, как Второй съезд Советов и взятие власти большевиками, где последние озвучили свой Декрет о земле. Ленин не был связан ни обязательствами перед властью, ни приличиями, ни традициями — ни даже теорией после того, как Сталин на VI съезде партии провозгласил творческий марксизм.

Д. Пучков: Творческий марксизм? А это что такое?

Е. Прудникова: Когда политик, особенно последователь революционного теоретического учения, берет власть и начинает управлять государством, он поневоле постоянно противоречит собственной идеологии — это же теория, не практика! И естественно, при каждом шаге Ленина находились люди, которые кричали: «Это не по Марксу!» Предвидя это, Сталин на VI съезде РСДРП(б) в августе 1917 года сказал примерно следующее: есть люди, которые стоят за марксизм догматический, а мы стоим за марксизм творческий. И теперь большевистское правительство, вооруженное методом творческого марксизма, могло делать вообще что угодно — объяснять-то они умели!

Эсеры наказы собирали, программу составляли, а ничего не делали — то ли сидение в правительстве мешало, то ли их революционность дальше револьверов и бомб не заходила. А тут пришли нахальные большевики и прочитали с трибуны декрет, в первом пункте которого говорится: «Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа». Вторым пунктом: «Помещичьи имения, все земли монастырские и церковные со всем живым и мертвым инвентарем переходят в распоряжение волостных земельных комитетов, вплоть до Учредительного собрания». Ну и дальше: «Право частной собственности на землю отменяется навсегда».

Эсеры ужасно обиделись и стали кричать, что большевики приватизировали их программу. На что Ленин совершенно резонно возразил: «Хороша же партия, которую надо победить, чтобы реализовать ее программу».

Ну, а потом началась власть Советов…

Беседа 3-я Хлеб и власть