Великая Армия, поверженная изменой и предательством

Но вышло иначе. Совершенно неожиданно на улицах Петербурга появились толпы народа, и, не нарушая общественного порядка, они ходили по улицам и кричали заунывно и жутко: «Хлеба, хлеба, хлеба…» В думских кулуарах говорили, что все эти «голодные демонстрации» были подготовлены самим Протопоповым, «отличившимся» при подавлении беспорядков 14 февраля, которых в действительности не было, но министр за их «пресечение» получил благодарность от монарха[438]. Так возник продовольственный кризис, который вскрыл старую проблему, плохо решаемую властью, и в условиях которой легко можно было действовать вредителям и провокаторам. 19 февраля министр земледелия Риттих, градоначальник Петрограда генерал Балк и новый уполномоченный по продовольствию Вейс (все пруссаки) на третий год войны решили перестроить организацию снабжения продовольствием столицы империи, и переложить эту важнейшую проблему на общественные организации города, которые не имели для этого ни властных рычагов, ни средств для закупки хлеба и продовольствия, ни транспорта и, главное, опыта, — важнейшего инструмента управления в любом государственном деле. В разрешение этой надуманной и бесперспективной проблемы были втянуты представители Совета министров, Государственного совета, Государственной думы, Петербургской городской думы и петербургского земства, которые на экстренном совещании в Мариинском дворце 24 февраля постановили: «Немедленно передать заведывание продовольственным делом в Петрограде Петроградскому городскому общественному управлению»[439].

Пока решался этот вопрос, поставщики хлеба и хозяева пекарен взвинтили цены и стали продавать муку по «вольным», страшно высоким ценам, и хлеба стало выпекаться меньше, чем это было нужно жителям города. Все бросились запасаться хлебом, переводя его в сухари, обостряя и без того сложную проблему с обеспечением продовольствием населения. Тут же возникли протестные настроения, связанные с недопоставкой хлеба в столицу, и в ответ на экономические требования рабочих управление путиловских заводов объявило об увольнении 30 тыс. своих рабочих.

Так появилась искра, взорвавшая спокойную обстановку в столице империи. Умеренные слои населения города сразу почувствовали угрозу своему существованию именно с этой стороны и предлагали правительству и городской власти свои капиталы и сбережения, чтобы поскорее разрешить продовольственный кризис, но проблема сознательно обострялась, чтобы довести правительство до краха и неспособности вести войну с Германией и Австро-Венгрией. В этих кругах отдавали себе отчет, что волнениями в городе «может воспользоваться и непременно воспользуется не только враг внешний — немец, но и враг внутренний — реакция, желающая скорейшего заключения сепаратного мира с немцами…»[440]

Попытка Петербургской городской думы и петербургского земства создать продовольственные и обывательские комитеты, в которых могли бы участвовать и работать и нецензовые слои населения, натолкнулась на противодействие полиции, которая без разбора арестовывала всех участников вновь создаваемых комитетов на основании закона о чрезвычайном положении в столице и стране, ограничения которого действовали всю войну. Общественные круги были возмущены действиями полиции, и в знак протеста на улицы вышли законопослушные граждане, поддержанные рабочими коллективами и простыми обывателями. Они вели себя мирно, и если бы царская власть не применила к этим людям насилие — революции могло и не быть.

23 февраля толпы народа начали направляться к центральным улицам города, а на следующий день между полицией и народом начались кровавые столкновения на Невском, у Литейного проспекта и у Городской думы. Выстрелами полиции было убито 12 человек, еще большее число было раненых. Среди восставшего народа было много солдат и матросов, притом целыми подразделениями, и полицейские высокие чины, испугавшись армии, распорядились переодеть всех городовых в солдатские шинели. Такому же маскараду подверглась и конно — полицейская стража, и петроградская уездная полиция.[441] На другой день полицейские, возглавляемые начальником жандармского отделения Николаевского вокзала генералом Фурсой, на Знаменской площади открыли огонь по мирным жителям, заставив даже самых спокойных людей браться за оружие и требовать мщения.

Собравшиеся вечером депутаты Прогрессивного блока единогласно приняли резолюцию: «Правительство, обагрившее свои руки в крови народной, не смеет больше являться в Государственную думу, и с этим правительством Государственная дума порывает навсегда»[442].