Великая Белая Бездна

Далее, имела место реакция Холдена. Положим, он по своему душевному складу вполне мог быть особо чувствителен к зрелищу смерти, но конец Залора был настолько ужасен, что Холден на какое-то время почти утратил рассудок; даже мрачная решимость Скарсдейла была поколеблена. Оставались и другие нерешенные вопросы, не в последнюю очередь загадка того, как удалось карлику преодолеть такое огромное расстояние и добраться до пещер задолго до нашего появления. Быть может, у него имелись товарищи в Нильстреме, сумевшие переправить его через пустыню быстрее, чем могли передвигаться наши вездеходы?

Здесь открывались бесконечные возможности, и мой разум так же бесконечно взвешивал их. По правде говоря, альтернативы казались настолько тревожными, что я был полон решимости найти любое пригодное к случаю естественное объяснение, каким бы странным оно ни было. Тем временем мои руки механически выполняли свою работу; ветер становился все более теплым, а стрелка компаса упрямо указывала почти точно на север.

Вскоре, проехав не слишком длинный отрезок пути, мы достигли важного ориентира. Где-то в начале восьмого, когда индикатор пробега зарегистрировал около восьмидесяти четырех миль, я начал ощущать небольшие перемены в окружающей обстановке. Я не смог бы сразу определить, в чем они состояли, но видел, что Скарсдейл тоже это заметил. Он склонил голову набок, как будто прислушиваясь. Некоторое время спустя я понял, что он не прислушивался, а смотрел на что-то. Лишь через пять минут явление, которое привлекло его внимание, дошло до моего сознания.

Моя медленная реакция была вызвана, главным образом, двумя причинами. Во-первых, благодаря положению прожектора скалистые стены коридора все время отражали ровный свет; во-вторых, мое водительское кресло располагалось ниже навигационного столика — видя только часть ветрового стекла, я не мог разглядеть объект любопытства профессора. Но по мере продвижения к нашей восемьдесят пятой миле под горами, сомнения рассеивались. Становилось все светлее.

2

По расчетам Скарсдейла, мы находились на глубине пяти миль под горными вершинами, и все же царившие здесь сумерки делали ненужным постоянное использование прожекторов. Мы были близко к конечной точке изначального маршрута профессора и вскоре должны были оказаться на неизвестной территории.

Подземный свет в этом месте, казалось, исходил из какого-то фосфоресцирующего источника высоко в непроницаемой твердыне свода. Любопытно, что источник этот, похоже, был направлен прямо вниз, а не на стены туннеля; поэтому сам источник освещения, а также структура и высота свода оставались для нас тайной. Голубоватый свет придавал мертвенную бледность всем предметам внизу и нашим собственным лицам, но мы испытывали облегчение, вырвавшись из стигийской тьмы, сквозь которую ехали так долго.

Свет становился все более ярким, но не мог сравниться по силе с тем, что можно назвать земным светом, то есть с обычным дневным светом наверху; по своей интенсивности он напоминал сумерки в тропиках за несколько мгновений до того, как солнце скроется за горизонтом. Тем не менее, возможность свободнее передвигаться и видеть предметы на расстоянии была большим благом.

Вскоре после того, как я смог в этом свете управлять вездеходом, мы выехали из туннеля, и вибрации, сопровождавшие нас на протяжении последних двух дней, стихли. Машина пошла по чему-то ровному, напоминавшему по ощущению черный песок в горном ущелье. Как только это произошло, Скарсдейл объявил остановку, прожектора были выключены, и мы все вышли из вездеходов.

Зрелище было необыкновенным. Впереди простирался огромный зал, освещенный мерцающим, призрачным голубым светом, который заставлял пространство вдалеке переливаться и подрагивать. Казалось, мы находились на широком берегу, состоящем из темного песка и похожей на мелкую гальку субстанции, скрипевшей у нас под ногами. Свет словно падал с неба, однако Скарсдейл объяснил, что это фосфоресцировал свод пещеры, нависший на огромном расстоянии над нами; свет мешал нам увидеть границы гигантской геологической формации, образовывавшей подземный зал.

Мы оставались у входа в туннель около получаса. Мои спутники производили измерения и отмечали навигационные точки, а я тем временем пытался — возможно, безуспешно — запечатлеть наше окружение на пленке. Отверстие туннеля в этом месте заметно сужалось и, по-видимому, служило единственным средством входа. Похожие на следы долота отметины на искусственных стенах здесь обрывались, и внутренние поверхности громадного зала представляли собой необработанный камень.

Пока все бродили вокруг, удивляясь странностям мерцающего света, я оказался рядом с Ван Даммом.

— Не могу понять, доктор, — сказал я ему, — как этот древний народ мог рассчитать, что туннель приведет их прямо сюда.

Ван Дамм улыбнулся.

— Лучше спросите себя, Плоурайт, не были ли люди, населявшие эту каверну, больше озабочены тем, чтобы пробить коммуникационный туннель через горы к долине за ними и открытому воздуху.