Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Документы, в которых описывается быт госпиталей в 1919 г. — это картина катастрофы и разрухи. С 1919 г. вводится трудовая повинность студентов-медиков Московского университета в связи с эпидемией тифа: они должны были помогать в госпиталях[204]. Дочь революционера А. Иоффе Надежда Иоффе рассказывает о своей комсомольской деятельности в эпоху эпидемии в Москве, и как осенью 1919 г. была объявлена «неделя фронта», и комсомольцы были мобилизованы на работу в красноармейские госпитали. Надеясь, что ей, как и прочим добровольцам, придется писать за больных письма, устраивать самодеятельность, подавать судна, они не представляли реальной картины. Зайдя в Московский госпиталь, девушка пришла в ужас: «Люди лежали в коридоре, по двое на койках, иногда просто на полу. Вшей было видно невооруженным глазом. Моя полезная деятельность кончилась тем, что я заболела сыпняком, причем в очень тяжелой форме. Две недели я не приходила в сознание, и врачи говорили, что от смерти меня спас только возраст. Во время почти беспрерывного двухнедельного бреда мне казалось, что Москву взяли белые и накрыли ее всю каким-то колпаком. Ленина убили, а вместо него сделали двух подставных, с картонными лысинами. Когда я немного выкарабкалась, кто-то из знакомых, кажется, Боровский, рассказал Ленину, что 13-летняя дочка Иоффе болела сыпняком, и вот такой у нее был бред. Он очень смеялся и при встрече спрашивал: „Как поживает та девочка, у которой был такой ярко выраженный политический бред?“»[205].

В литературе того времени, мемуарах и проч. мы видим разные, порой странные проявления страха и паники. Люди боялись собраний, старались не прикасаться друг к другу, не пожимать при встрече руки. Даже присесть или облокотиться на стену в помещении могло быть небезопасным. Поэт В. Беленщиков, например, описывает поведение какого-то студента так: «Странный был этот юноша Соколов. До смерти боясь подцепить в голодной Москве сыпняк, он в общественных местах не позволял себе присесть на стул. Однажды у меня на глазах он прослушал в университете всю лекцию профессора Сакулина, сидя „на палочке верхом“ и ничего не записывая, доверяясь памяти»[206]. Родственница М. А. Булгакова писала в дневнике, что для получения разрешения вернуться в Москву целый день ждала вакцинации: «Сижу в отделе пропусков и жду, пока мне сделают „прививку сыпного тифа на мандате“. Оказывается, это самая долгая процедура и соберись я сегодня уезжать, я бы не уехала, несмотря на пропуск, регистрацию и пр. и пр.»[207]

Субботник в Кремле

Меры борьбы с эпидемией в 1919 г. разбивались о тяжелые бытовые условия, когда невозможно было поддержать элементарную гигиену. Москва в целом выглядела ужасно: «После Петрограда Москва показалась мне какой-то уж очень провинциальной, запущенной. Узкие, кривые, грязные, покрытые щербатым булыжником улицы невыгодно отличались от просторных, прямых как стрела проспектов Питера, одетых в брусчатку и торец. Дома облезлые, обшарпанные», вспоминал только что назначенный комендант Московского Кремля П. Д. Мальков[208].

Важно было изменить санитарные условия населения. Московский отдел здравоохранения принимал участие в обеспечении городом бань, прачечными, мылом, но этого было недостаточно. Ситуация становилась все хуже.

Страшным местом стали московские вокзалы. Доктор медицины К. Илькевич в докладе в Наркомпуть 10 марта 1919 г. пишет о том, что приемные покои при вокзалах сами становятся очагом эпидемии, где заражаются красноармейцы, персонал и вообще все: «Как в глубокой захолустной глуши, так и на московских вокзалах сыпнотифозные и другие острозаразные ждут часами в приемных покоях (оставаясь в приемной в самом тесном соприкосновении с переполняющими приемную незаразными больными), пока их отправят в заразную больницы. Бок о бок с сыпнотифозными больными в приемной обыкновенно сидит в ожидании отправки больного красноармеец с ружьем, который должен сопровождать острозаразного больного в заразную больницу на легковом, первом попавшемся извозчике, где все трое приходят в еще более тесное соприкосновение». Врач также отмечает, что дезинфекционная служба в приемных покоях и на вокзалах не налажена, приборов для текущей дезинфекции не имеется, приборы для мелкой ежедневной дезинфекции и дезинсекции медицинских халатов, белья и проч. отсутствуют.[209]