Великая Эвольвента

Ещё при жизни Сперанского один из самых умных министров Императорского Двора П. Д. Киселёв без особого успеха убеждал Николая I в необходимости идти путём постепенной ликвидации крепостного права, чтобы «рабство уничтожилось само собою и без потрясений государства». Но ни программа Сперанского (это мы знаем), ни идеи Киселёва не были приняты во внимание. Настоятельные требования реформ неизменно расшибались о «твердь» псевдоимперского мышления. В лучшем случае, идя по кругу, всё возвращалось на круги своя. Николай любил повторять, что ему нужны «не умники, а верноподданные». «Умников» – министра финансов Е. Ф. Канкрина (сменившего в 1923 г. «умом неповоротливого» финансиста Д. А. Гурьева), министра уделов Л. А. Перовского и в особенности самого П. Д. Киселёва, бывшего Первым министром государственных имуществ, – Николай особенно не терпел. В соответствии с требованиями царя к сановникам Правительство заполонили посредственности. “Он хотел бы, – писал о царе С. М. Соловьев, – отрубить все головы, которые поднимались над общим уровнем”.

«Рубить головы» Николаю не было нужды, ибо его министры и ближайшие приспешники и без того по природе своей были на голову ниже «общего уровня». Таковым был (и в самом деле карликового роста) министр иностранных дел К. В. Нессельроде, министр Императорского Двора В. Ф. Адлерберг, военный министр А. И. Чернышев, обер-прокурор Синода Н. А. Протасов, главноуправляющий путями сообщения П. А. Клейнмихель, шеф жандармов А. X. Бенкендорф. Но, несмотря на свой уровень, «каждый из них просидел на своём посту как минимум половину николаевского царствования», – пишет Н. Троицкий и добавляет: «По своим дарованиям все они вместе взятые не стоили одного М. М. Сперанского, но зато они лучше, чем Сперанский, владели самым ценным в глазах царя умением – повиноваться и угождать своему повелителю» [37]. В особенности этим умением обладали те, кого сейчас зовут «средним звеном» управления, ну а разветвлённые «низшие» звенья – и подавно.

Троицкий в своём описании духовного и умственного «катафалка» русского Двора вполне мог назвать министра иностранных дел Нессельроде государственным изменником, что, по факту деятельности непотопляемого царедворца, не было бы преувеличением. К «списку Троицкого» не лишне добавить Ф. П. Вронченко, о котором говорили, что он за всю свою жизнь познал арифметику только до дробей, и которого Николай сделал министром финансов после смерти «неприлично умного» Е. Ф. Канкрина. После смерти самого Вронченко вместо весьма умного и талантливого ученика Канкрина А. М. Княжевича Николай назначил министром финансов ещё большую бездарность, нежели бывший украинский шляхтич, – П. Ф. Брока, за годы правления (1852–1858) вконец расстроившего финансовую систему Страны.

Показательно отношение Николая к герою Отечественной войны и, пожалуй, лучшему генералу первых десятилетий XIX в. А. П. Ермолову. «Ему менее всех верю», – заявил царь и в 1827 г. отправил верного слугу Отечества в отставку [38].