Великая Эвольвента

По ходу непрекращающегося «стирания» Страны в сознании русского народа «внутреннее недоумение» политических истуканов русской монархии нашло себя в сомнительных державных формах и символах России. Если во времена Петра I – Екатерины II, когда Россия наращивала своё политическое влияние и приумножала военную славу, в качестве государственного гимна служили музыкальные произведения, суть которых без обиняков выражал полонез О. Козловского «Гром победы раздавайся», то после победы над Наполеоном (если точно, то в 1816 г.) официальным гимном Российской империи стал… английский гимн «God Save the King». В 1833 г. – в самый разгар войны с «еретиками» – композитор А. Львов пишет национальный гимн, отмечающий лишь божественную ипостась государственной власти, т. е. человеком не управляемую и никоим образом от человека не зависящую. Ирония здесь состоит в том, что по мысли божественное и смиренное песнопение это было создано по указке Николая Палкина. То есть царь и здесь скипетром своим «начертал» уровень, который ограничивает участие в бытии человека, вследствие чего в единое целое сливаются мирская и божественная власть. Название этого гимна вошло в историю по его первым словам: «Боже, царя храни…».

То же и с гербом Российской империи.

Лишь при Иване Грозном, когда Русь (невзирая на подчас безумные деяния царя) наливалась мощью, герб Царства Русского (1582) олицетворял собой силу и энергию. Но уже при Алексее Михайловиче из него было выхолощено державное содержание. Герб стал плоским и контурным. К середине XIX в., выполненный, очевидно, «под музыку» имперских заказчиков и при несомненном участии иноземцев, он явил собой раскоряченного, общипанного и как будто раздавленного птенца. Эта знаковая раздавленность России [39] нашла ближайшее своё политическое подтверждение в Крымской кампании, в которой героизм русского солдата оттенялся нерешительностью командования и технической отсталостью армии [40]. После Крыма приобретя графическую раздрызганность и идейную бессмысленность, государственный герб в конце века вновь возвратился в «ощипанном» виде, в каковом и сохранялся до скончания Империи. Любопытно, что именно в таком виде он был принят в России в конце XX в.

О случившихся и неслучайных диверсиях.

Духовные и политические силы Запада не без оснований полагали, что при слитном государственно-церковном устроении историческая жизнь любого государства обещает быть вечно неустроенной. Поэтому амбициозное, развращённое и неразборчивое в средствах «непогрешимое» папство, существуя обособленно, предпочитало подчинять своему влиянию светские власти.

Не столько опасаясь ересей Лютера как таковых, сколько видя в них рычаг, способный опрокинуть его могущество, Ватикан спровоцировал религиозные войны в Европе, где и кесари и «наместники Бога» выясняли между собой отношения, не стесняясь в средствах, при этом забыв и про Бога, и про людей. Стратегов обеих сторон приводил в дрожь финал Византии, которая, повиснув между «небом и землёй», тем самым подписала себе смертный приговор. Любя врагов отнюдь не по-христиански, папство обратило свою деятельную ненависть против немцев. Вследствие политики Ватикана Германия, на протяжении полутора тысяч лет активно участвовавшая в «делании истории»

Герб Ивана IV. 1578 г.

Герб России (сер. XIX в.), с 1993 г. современный герб (и в этом деле не раз «портившая кровь» папам), была раздроблена на сотни крошечных государств и на несколько столетий изъята была из «большой политики» Европы [41]. «Еретической» России готовилось не лучшее будущее.

Для уяснения этих процессов освежим в памяти времена, когда «петровский лик России» ещё не явил себя, когда проблем духовного раскола, казалось, не существовало, а несметные пространства скрадывали историческую перспективу Руси.

В 1589 г. в обстановке намётков секуляризации (обмирщения духовной жизни) в России был учреждён институт патриаршества, задуманный как средство сохранения духовной цельности России. К созданию церковной иерархии на Руси подталкивала трагическая судьба потерявшей себя в таинствах веры Византии. Грамота Московского Собора постановляла быть в России четырем митрополитам, шести архиепископам и восьми епископам. Под эгидой Патриаршества год за годом разветвлялась и усиливалась в своих звеньях церковная иерархия, поставившая под своё начало православную жизнь всей Руси.