Великая Эвольвента

Второеобозначило себя Расколом в 1666–1667 гг., подорвавшим дух народа и христианскую культуру Руси X–XVII вв. Вступив в права постановлением Стоглавого собора и позднее юридически оформленное Петром I, синодское православие существовало вплоть до 1917 г. и после исторически короткой атеистической паузы продолжается до настоящего времени.

Духовно и идеологически «второй» период характеризует принцип нелимитированного смирения, олицетворённый духовной практикой св. Серафима Саровского. Идея св. Сергия Радонежского, состоящая в совокупном с охраной Страны спасении души, была оттеснена односторонней (по типу византийской) концепцией максимального устранения «души» из мирской данности. С учётом последующего исторического бытия России церковный Раскол следует считать одним из самых трагических бедствий Страны, гибельные следствия которого до сих пор не получили адекватную оценку…

Патриарх Никон

Что же произошло 350 лет назад?

Историк, профессор К. Можаев пишет о начале Раскола: «Основная мысль, которой руководился патриарх Никон в проводимых им церковных реформах, заключалась в желании унифицировать старые церковные уставы и обряды с новогреческими…Однако профессор Московской Духовной Академии Н. Ф. Каптерев (1847–1917) на основании произведённых им расследований опроверг теорию «испорченности» книг и обрядов и доказал полную несостоятельность этого утверждения. Наоборот, он доказал, что Святая Русская Церковь в течение семи веков сохранила неповреждённым всё принятое Ею из Византии, но что сами греки в XII–XIII вв. изменили свои обряды, а позже, как известно, на Флорентийском Соборе подписали Унию с Римом». У Каптерева читаем: «Древние наши чины и обряды никогда и никем у нас не искажались, а существовали в том виде, как мы, вместе с христианством, приняли их от греков, только у греков некоторые из них изменились, а мы остались при старых».

Выводы Каптерева подтвердили и дополнили исследования известных историков С. В. Белокурова и Е. Е. Голубинского. Аналогичные и столь же весомые доводы приводил историк А. А. Дмитриевский, уже после революции закончивший исследование о старопечатных дониконовскихкнигах, а также о никоновских правках.

Протопоп Аввакум. Икона XVII в.

Дмитриевский доказал, сообщает историк старообрядчества Ф. Е. Мельников, что «первые во всём согласованы с древнейшими греческими и русскими рукописями, тогда как никоновские книги противны им и являются ошибочными и погрешительными». Но русские учёные лишь подтвердили то, что было давно известно… Так, Дж. Флетчер задолго до Раскола писал о том, что Греческая церковь в Византии «находилась в упадке и была преисполнена множеством суеверных обрядов и грубых заблуждений как относительно догматов веры, так и церковного управления», о чём сам он узнал из «9 книги Истории Никифора Григория» – византийского историка (1295–1360 гг.) [45]. Последующие исследования учёных лишь подтвердили историческую неправомерность и каноническую натяжку реформ Никона. «За никоновскими новшествами, – утверждает В. Тряпкин, – стояла вся иерархия и высшие служилые слои, а за старый обряд – почти без исключения вся народная масса. Благодаря расколу произошёл разрыв между иерархией и мирянами. Иерархия в этом споре утеряла часть своего незыблемого авторитета, который с течением времени не только не возвратился, а наоборот, умалился за синодальный период нашей истории» [46].

Мельников был смелее и категоричнее: «Собор 1666–1667 гг. объеретичил и проклял всю Русскую Церковь со всеми её святителями, чудотворцами и огромным сонмом угодников Божиих, так как начиная с крещения князя Владимира, она учит всему тому, что предал проклятью и объеретичил собор» [47].

Русский религиозный философ А. В. Карташов коротко и ясно подвёл итог: «Посадили на скамью подсудимых всю русскую московскую историю, соборно осудили и отменили её».