Великая княгиня Елизавета Федоровна. И земная, и небесная

Судя по всему, первым подвели к шахте великого князя Сергея Михайловича, чтобы сразу расправиться с самым матерым и сильным во всех отношениях. Ему было 48 лет. Пятый из шести сыновей великого князя Михаила Николаевича и Ольги Фёдоровны, внук Николая I, генерал от артиллерии, полевой генерал-инспектор артиллерии при Верховном Главнокомандующем, член Совета государственной обороны. Много сделал для перевооружения российской артиллерии. Он не был женат, но любовью его жизни стала та самая Матильда Кшесинская, которая одаривала своими ласками Николая Александровича до того, как он стал императором и мужем сестры Эллы. Даже есть легенда, что когда его потом извлекли из шахты, в руке у него был зажат медальон с ее изображением и надписью «Маля». В 1902 году у Матильды родился от него сын Владимир Сергеевич, с которым после революции она бежала за границу. Когда Сергея Михайловича подвели к шахте, он решительно воспротивился и схватил стоящего ближе всех к нему Николая Плишкина, угрожая, что заберет его собой в черную дыру. Плишкина схватили, кто-то выстрелил Сергею Михайловичу в затылок из револьвера, и великий князь рухнул в шахту, оторвав Плишкину лацкан пиджака.

Больше никто не сопротивлялся. Одного за другим к краю шахты подводили мучеников, и Середкин бил их в затылочную часть головы, после чего тела падали в черную глубину.

Спи в колыбели нарядной,
Весь в кружевах и шелку,
Спи, мой сынок, ненаглядный,
В тёплом своем уголку!..
В тихом безмолвии ночи
С образа, в грусти святой,
Божией Матери очи
Кротко следят за тобой.
Сколько участья во взоре
Этих печальных очей!
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.

Такие стихи написал в 1886 году поэт К.Р., глядя в колыбельку своего первенца Иоаннчика. Будто знал о горькой участи сына, прекрасного, глубоко верующего человека и храброго воина, штабс-ротмистра лейб-гвардии Конного полка, награжденного во время войны Георгиевским золотым оружием, что приравнивалось к орденской награде.

Вместе с ним, получив сокрушительный удар по голове, были сброшены два его брата – капитан лейб-гвардии Измайловского полка и георгиевский кавалер Константин Константинович и штабс-ротмистр лейб-гвардии Гусарского полка, кавалер ордена Святой Анны «За храбрость» и Святого Станислава с мечами Игорь Константинович.

Участь Константиновичей разделил и поручик лейб-гвардии Гусарского полка Владимир Павлович Палей, поэт, подающий большие надежды, красивый юноша 21 года от роду, так похожий на свою мать Ольгу Валериановну.

Следом за князьями рода Романовых были сброшены в шахту верный слуга Сергея Михайловича Федор Семенович Ремез и келейница Елизаветы Федоровны крестовая сестра Варвара Алексеевна Яковлева, которой было уже под семьдесят. В отличие от остальных, они погибли не за то, что принадлежали к Дому Романовых, а за то, что остались верны своим господам.

Есть предание о том, что великая княгиня Елизавета Федоровна умоляла палачей пожалеть остальных и казнить только ее, а те ей ответили: «Последней будешь», и она последней получила удар по голове и была сброшена в шахту.

Так оборвался жизненный путь прекрасной крестовой дамы – Эллы Гессенской, Елизаветы Федоровны Романовой, настоятельницы Марфо-Мариинской обители милосердия, Елизаветы Московской. Подобно Спасителю Иисусу Христу, с Голгофы она спустилась в преисподнюю. Чтобы оттуда совершить свое -

Вознесение

О том, что происходило в страшном и черном чреве шахты, свидетельства и показания разнятся. Протокол вскрытия тел, казалось бы, убедительно доказывает, что причиной гибели Сергея Михайловича стало пулевое ранение в нижнюю часть затылка, а остальные погибли от сильного и несовместимого с жизнью удара тяжелым предметом в затылок. Однако не только какие-то жители окрестных мест, но и сами убийцы говорят о том, что из шахты потом долго доносились голоса и даже пение молитв. Середкин сетует, мол, «чтобы укокошить», пришлось еще сбросить в шахту пироксилиновые бомбы.

Далее он свидетельствует: «Мы в 4 часа с этим делом покончили, я и говорю: „Бузить можно или нет?“ „Давай, – говорит, – езжай бузить“. Приезжаю в исполком и говорю, что вот такое положение, что князья сбежали, надо принять срочные меры, охрану туда поставили, никого не пропускали, а меня известили только в 8 часов утра, что князья сбежали, а моя сестра была телефонисткой, она пришла и говорит: „Вставай скорее, попадешь под расстрел в случае непринятия мер“. Я отправился в исполком, об этой телеграмме никому не сказал. Дмитриев меня спрашивает, сколько ты получил за то, что князей отправил, ведь ты должен за это получить. Он никак не мирился, что мы их укокошили, думали, что большевики, агенты иностранного государства помогли сбежать князьям».