Великая княгиня

И нет ничего дороже Святославу Всеволодовичу своей семьи, родовы и благословенной Северщины…

…Истекало лето. Вот и серпень прилёг на садовые прясла, обременил деревья славным урожаем. Гнулись до земли ветви яблонь, налились румяным соком груши, боярышники выяснились красно – листвы не видать, черна трава под шелковицами от спелой падалицы, рук не хватает собирать алычу и сливу. Сладостен в эту пору Новгород Северский всеми сладостями мира.

Молочной патокой плывёт над Десною туман, брагою медовой кипит за рекою на оболони. Там свой Мир, своё царство вод, островов, озёр, речушек и рек, рыбье и птичье царство. С городских стен видится оно одним бескрайним заливным лугом в кудрявом серебре кустарников, с купами редких высоких дерев, раскинувшимися вольно до высокой меловой гряды, заросшей сосновым лесом. Тянет в ту даль, в тот простор, и одно желание – выбежать на луг пеша ли конно, и бежать ли, скакать ли без окорота. Кажется, беззащитным с той стороны Новгород Северский, любое войско встанет там боевым табором с бесчисленными обозами и будет бить град, переправившись через Десну. Ан нет! И малому отряду, не то что дружине, и шагу не шагнуть, закроет им путь задеснянская оболонь, какой и не сыщешь по всем рекам Руси. Любого ворога вберёт в себя и погубит царство берендеево. И потому ход туда только мирным рыбарям со святой молитвою, да косцам с косами по буйным травам.

До восхода солнца малой стегою спустились из княжьего города в нижний град два рыбаря – дядя с племянником, два Святослава – Ольгович да Всеволодович. Рано поднимаются по утрам горожане, но не слыхать и не видать их – последние сны доглядают. В тишине, в предутреннем полусвете прошли князья к Водным воротам. Спугнули чуткий сон вратаря, тот вроде бы и насторожился: кто такие, к чему в такую рань за стены? Но признал князей, отомкнул, отвалил малую калитку, поклонился низко, пожелал: «Ни тебе плавника, ни хвоста, ни сорожей мелочи!» Догадлив стражник, уяснил раннюю княжескую докуку!

По мокрому лету Десна плещется у самых ворот, тут и пристань для больших и малых насад, стругов и фелюг. Тут рядышком, брюхом на берег, несметная флотилия лёгких лодок и долблёнок, и дощаток и малых и больших, плоскодонных и гребенных. По нынешнему жаркому лету обмелела Десна, пристань перенесли за песчаную косу, в глубокую забоку, там и весь малый флот. Погонка Святослава Ольговича не отличается от других – приткнулась носом к берегу у самого края.

Оба князя босы, в подкатанных под колена портах, в длинных рубахах, простоволосы. Дядька вошёл по икры в воду, легко опрокинул погонку на бок, выплеснул набежавшую в недавнюю грозу воду. Племянник толокся на берегу у носа лодки, придержал её уже на плаву, дождал, когда уместится с рулевым веслом дядя, оттолкнул от берега, запрыгнул на перёд, оттолкнулся вёселком. Закачалась лёгкая посудинка, оседая ненадёжно – вот-вот перевернётся. Тяжёл телом Святослав Всеволодович, однако и проворен. Удержал нечаянную качку, сел в носу на мягкий куль сетей, приноровился грести. А Святослав Ольгович уже вовсю отгребался от бегучего стрежня, правил лодку поперёк реки к оному берегу. Умело подмогнул племянник. Точно вплыли куда надо – в узкую глубокую протоку. Сомкнулись над головами пабережные ракиты, рыхлый туман загустел, видать только высоко задранный нос погонки да два водяных уса за кормою. Речушка не широка, но бойка дюже, катит встречу спешливую воду, пытается не пустить, развернуть лодку. Но и гребцы недюжинной силы – мелькают над водой лопатки вёсел, курочкой водяной летит малый их стружок.

В большое долгое озеро, реку ли – Криушу – выгреблись к восходу солнца. Давно уже в молочной густоте тумана восставало алое пламя восхода. Да вдруг выкатился в один миг солнечный колоб до поднебесной макушки, спалил белый густой наволок, опрокинулся голубою чашей в неогляд, выяснился мир сущий, и только по-над водою – шуркие белые хвосты тумана, схоронившегося потаённо, залегшего в камыши и высокие травы.

Густо забито озеро водорослью, укрыто зелёной постланью – воды не видать; блюдечко к блюдечку, и на каждом пузатый кувшинчик с крышечкой – поди, догадайся, что в нём? Отцвело великое племя жёлтых и белых кувшинок, обременилось плодом. Словно бы посуху плывёт лодка, и посуху, с блюдечка на блюдечко, перебегает лягушачья молодь, не желая мочить лапок.