Великая княгиня

Из Игорева сельца, оно называлось в народе Игорки, Святослав уехал под вечер. Путь был не близкий, но и не далёкий для неторопливого конного шага – всего пять вёрст. Он не торопил коня, и к путивльской забоке, в которой летом купали коней, подъехал, когда закатилось солнце и увял пламень осенней недолгой зари. Миновал было забоку, когда на воду в наступившую сутемь опустилась стая лебедей. Как белые облачка, как громадные хлопья снега, беззвучно падали птицы с неба. Замерев сердцем, глядел князь на это чудо, жалея об одном, что нет с ним его лебёдушки – Марии Васильковны. Ей, тяжёлой третьим зачатьем, зело надо видеть это. Увидеть белых лебедей, будучи на сносях, – однова к рождению девочки. Святослав Всеволодович подумал, что надобно поспешить к дому, тут рукой подать до княжеского терема. Вот он, на круче, за стеною, всё ещё виден островерхий в остатнем свете зари. Прискакать борзо до дому, покликать жену: «Пойдём, лебёдушка, на забоку лебеди сели. Загадаем им принести нам девочку!» Понужая коня, тронул повод… Но куда там! Уже лежала вокруг ночь. Черным-черна забока, и не видать в той темени ни зги.

– Надо поутру, до света успеть… – решил князь.

…Солнце ещё не взошло. И взойдёт ли? Задёрнуто серыми холстинами небо, сыпкий дождик моросит как из ситечка, и рассвет – не рассвет. К забоке спускались с посадского яра крутой конской тропою. Тропа вымокла, осклизла, и Святослав Всеволодович почитай нёс супругу на руках. Светало быстро, быстро поднималось небо с грядою облаков, уже подсвеченных в зените невидимым ещё солнцем. Мария беспокоилась: «Успеем ли? Не улетят ли?» Святослав успокаивал: «Успеем, лебёдушка». Обнимал, дабы не поскользнулась, прижимал к себе, сводил с крутизны, оберегая в ней зачатое семечко.

Они были у самого конца спуска, на долгой плоскотине вылужья, когда увидели лебедей. Три пары с молодыми выводками скользили по глади вод, изгоняя утренний сумрак. Скользили друг за дружкой, да вдруг расступились разом, разомкнулись во всю ширь забоки, взмахнули крылами, стремительно приближаясь туда, где глядели на них зачарованно княгиня с князем. Они бежали по воде, разбрызгивая воду, и прянули в небо, и полетели, совершая низкий круг над водою, и следующий – уже над головами князя и княгини. И выше, выше… «Лебеди-лебёдушки, принесите нам девочку», – просила Мария истово, с верой. Плакала счастливо. И муж, не стесняясь своих слёз, вторил: «Девочку принесите нам! Доченьку!»

Лебеди совершали прощальный круг, когда произошло страшное, что и не забыть супругам во весь их век.

Вдруг из поднебесья, из сутолоки огрузших облаков, из синего чрева наползающей на земное утро тучи грянул десяток чёрных молний. И прежде чем люди поняли, что совершается на их глазах, громко на всю вселенную затрубил лебедь… Заплакал… Зарыдал…

Святослав Всеволодович прижал голову жены к своей груди, притиснул ладонями, дабы не видела.

В сером небе, под синей тучей десяток соколов рвали стадо лебедей…

…«Пущашеть десяток соколов на стадо лебедей…» – прошепчет многие годы спустя их дочь, ныне ещё не рождённая…

С того утра и повалили без передыху снеги. Ни крепких морозов, ни метелей не было во всю зиму. Сугробы по Десне лежали высокие, там, где в лютые зимы не замерзает бегучее стремя воды. Зарядили снеги и катили до самого березозола-месяца.

«Пух лебяжий! – говорили меж собою северцы. – Оплакивает небо белых лебедей». Не одни Святослав с Марией видели случившееся в небе. Многие стали свидетелями кровавой расправы над мирными лебедями.

«Быть беде!» – говорили в Новгороде Северском. «Быть беде!» – в Рыльске и Курске, в Трубчевске, Лопасне и Талеже – и в те веси дошёл слух…

Но было тихо и мирно всю снежную зиму в Новгород-Северском княжестве. И по всей Руси было тихо.

В семье Святослава Ольговича к весне ожидали пополнения. Зачала Петриловна. Вымаливали у Бога сына князь с княгиней.

А в семье Святослава Всеволодовича никого уже не ждали… Молились о выздоровлении Марии Васильковны. По осени скинула бремя княгиня и занедужила шибко. О здравии её молились родные. И о здравии Святослава Всеволодовича тож. После избиения лебединого стада метался по всей округе Святослав Всеволодович, разыскивая соколиный десяток. Откуда явились кровавые борцы? Дикие ли? Ловчие ли? Чьи такие? Кому принадлежат, кем пущены на стадо лебедей?

В роду княжеском не чтили соколиную охоту. Дед, Олег Святославич, не держал ловчих соколов. Не участвовал в княжеских забавах и ловах. Не было соколиных охотников среди его друзей и близких, не чтились птичьи ловы на новгород-северской земле.