Великая княжна в изгнании. Рассказ о пережитом кузины Николая II

Борьба велась ожесточенная, безжалостная с обеих сторон; в ней принимали участие не только регулярные армии, но и все гражданское население того или иного региона. Обе стороны отличались жестокостью и мстительностью. В конечном провале Белого движения важную, если не решающую роль сыграло гражданское население. Крестьяне еще не испытали на себе в полной мере лишений нового строя; они верили, что большевики дадут им землю. Надеясь, что их желание исполнится, они не хотели больше никаких перемен. Им внушали, что за белых воюют офицеры, то есть бывшие землевладельцы, чьи имения крестьяне поделили между собой. Они не хотели, чтобы их заставили все возвращать, и боялись репрессий. Красная пропаганда не упускала случая воспользоваться создавшимся положением. Напрасно белые печатали прокламации, в которых крестьян заверяли, что им позволят оставить землю, что она принадлежит им; крестьяне им не верили. Подавляющее большинство крестьян относилось к белым враждебно и сопротивлялось им по мере сил.

Мы жили сообщениями из России и, затаив дыхание, следили за ходом борьбы с большевиками, то преисполняясь надеждой, то впадая в уныние. В России лилась кровь, коммунисты стремились стереть с лица земли целые классы населения. Америка и Европа, которая зализывала свои раны, наблюдали за происходящим, не вникая, а пожар большевизма распространялся все шире и шире, и его искры разлетались по всему миру.

В моей памяти запечатлелись несколько дат, принадлежавших к тому периоду. В октябре мы услышали, что генерал Юденич уже в Гатчине, милях в тридцати от Петрограда. Мы с Дмитрием, надеясь вскоре узнать о падении столицы, не могли усидеть на месте. Мы расхаживали по улицам, ожидая специального выпуска газет. Ждали мы напрасно: новости так и не появились. Провал генерала Юденича после того, как он подошел так близко к цели, стал для нас ужасным ударом.

В ноябре праздновали первую годовщину окончания войны. Лондон ликовал. Целый день войска парадом ходили по улицам, развевались флаги, играли военные оркестры. Мы все трое принимали участие в войне, но нам не было места на празднике победы – точнее, в том, что тогда считалось победой. Вечером в ресторанах и отелях царило шумное веселье, мы же оставались в своих комнатах, и на душе у нас было тяжело.

В январе 1920 года адмирал Колчак, который так успешно наступал в Сибири и с которым мы связывали наши надежды, потерпел военное, политическое и моральное поражение и подал в отставку. В феврале стало известно, что его предали чехи, бывшие военнопленные, интернированные в Сибирь. Они объединились в полки и присоединились к армии Колчака с целью добиться безопасности для себя. При полном равнодушии генерала Жанена, главы французской миссии, адмирал Колчак был передан большевикам и казнен. Колчак сражался дольше остальных; его действия казались самыми надежными. Когда и он в свою очередь потерпел поражение, начало казаться, что никакие действия извне России не имеют в ней шансы на успех.

В определенный период времени армии Колчака занимали Екатеринбург и Алапаевск, где убили царскую семью, тетю Эллу, Володю и их спутников. Несомненно, стремительное наступление белых ускорило развязку. Большевики боялись, что члены императорской семьи, попав во вражеский лагерь, создадут для них дополнительные трудности, тем более что Колчака поддерживали союзники. Несмотря на то что после убийства прошло много месяцев, началось следствие, которое вели настолько тщательно, насколько позволяли тогдашние обстоятельства. Несмотря на трудности, в конце концов удалось с достаточной очевидностью установить, что тогда происходило.

На протяжении почти полутора лет царь, его жена и пятеро детей содержались сначала под арестом, а затем в заключении, в строгой изоляции. Они оставались во дворце лишь в первые месяцы революции. К тому времени, как власть оказалась в руках большевиков, они находились уже в Сибири, где до прибытия представителей Советов их жизнь, пусть и в отсутствие почти всех удобств, была сносной; то есть настолько, насколько может быть сносным существование людей, лишенных всего, в первую очередь, свободы. С приходом к власти большевистских комиссаров все изменилось. Условия содержания царской семьи стали более строгими; их подвергали постоянным унижениям и оскорблениям, не говоря уже о психологической жестокости, которая практиковалась ежечасно и граничила с настоящими пытками[2]. Последние месяцы жизни они провели в маленьком доме в Екатеринбурге, в котором им позволили занять всего две комнаты. В одной жили император, императрица и наследник, а во второй – четыре дочери. Двери комнат, выходившие в коридор, запрещалось закрывать даже ночью. В коридоре постоянно дежурили охранники, которые следили за каждым шагом узников.