Великая надежда

— Идет на убыль! — засмеялся он. — Идет на убыль!

Ночь была очень светлая.

Руины торчали ввысь, как вырезанные из бумаги. Острее и сосредоточеннее, чем днем, населенные бесплотными жильцами. Теми, кто смирился с непостижимым, освободился от обывательского вопроса: «Ну почему именно я?» И чернота, зиявшая из обгорелых дыр, была не черней, чем в комнате, где спят люди. На уцелевших домах виднелись маленькие круглые следы от пуль. В лунном свете это напоминало новый орнамент, словно таков был архитектурный стиль наступавших.

Он достал из кармана пригоршню конфет и протянул ей.

— Спасибо, — сказала Эллен, но брать не стала.

— Наелась?

— Не наелась. Меня тошнит.

— Правда? — снисходительно усмехнулся он. — А так бывает?

— Значит, бывает, — возразила Эллен, — когда никак не можешь наесться. Всегда только дурнота начинается. Поэтому я и пошла искать!

— Кто тебе поверит?

Они бежали, прижимаясь к домам, словно прятались от несуществующего дождя.

— Всегда что-нибудь да остается на потом, — старательно объяснила Эллен.

— Если неправильно поделить.

— Я имею в виду другое, — сказала Эллен, — не то, что можно поделить.

— Ишь какая ненасытная! — недоверчиво усмехнулся он.

Красная и темная, растеклась по мостовой загустевшая кровь.

Они перепрыгнули. Эллен поскользнулась и упала навзничь. Он поднял ее. Стал звать, тормошить.

— Нам надо дальше, слышишь? К мостам!

Его дыхание веяло ей в лицо, тревожно блестели ордена. Эллен потянулась к нему.

Тремя метрами дальше выскочила пробка из бутылки шампанского и прожужжала прямо у них над головами. В полутемных воротах какой-то солдат уперся ружьем в каменный пол и засмеялся. Офицер его вроде бы знал. Он коротко переговорил с ним и опять обернулся к Эллен.

— Он одолжит нам машину.

Они выкатили машину из ворот. Она с трудом завелась и лукаво замигала одной фарой. Эллен вскарабкалась на сиденье. Передние брызговики и часть дверцы были вырваны с мясом. Задубевший от грязи обрывок брезентовой крыши ударил им в лицо.

На перекрестке светил черными огнями разбитый светофор. Больше никаких сигналов не поступало, каждому следовало самому позаботиться о безопасности. Они оставили позади два танка, миновали нагромождение баррикад и приближались к мостам. Теперь офицер гнал машину быстрее. Машина плясала и швыряла их друг на друга. Когда до цели оставалось уже немного, оказалось, что дальше мостовая взорвана, и они повернули назад. Похоже было, что звезда их покинула. Еще через несколько секунд левое переднее колесо машины угодило в воронку.

— Помоги мне, — сказал он, — нам надо дальше!

Машина поскрипывала, и казалось, что сдвинуть ее с места невозможно. Наконец она сдвинулась и увязла еще глубже. Офицер сорвал с головы фуражку, светлые влажные волосы упали ему на лоб. Эллен прыгнула в воронку, они молча напряглись. Машина упрямо сопротивлялась, но вдруг приподнялась, словно вырвалась на волю, и до того неожиданно уступила их усилиям, что они испугались. Снова вышла луна, перескочила через зарево пожара и запуталась в колесах. Далеко позади взлетел на воздух какой-то дом.

Где мы едем? Едем вдоль Золотого Берега, а вот куда едем? К мысу Доброй Надежды. Эллен закрыла глаза. Можно было в это верить. Но она не отваживалась сказать об этом вслух, а только все крепче вцеплялась в металл.

Мимо проходили солдаты, слышны были их шаги. Звенели стекла, весело сверкали осколки. Бесстрашно, без малейших церемоний, демонстрируя свои зазубрины во всем их блеске.

Когда она опять открыла глаза, улица была освещена пожарами, словно аллея, по которой тянется праздничная процессия. Там, где кончалась улица, огни сливались в одно большое пламя. Человек рядом с Эллен на секунду задумался. Ногами он нажимал на педали, руки так вцепились в руль, словно руль был наделен властью управлять человеком. Он посмотрел вперед и прибавил скорости. Багровая пелена наползла ему на лоб, растеклась по лицу и как будто прилипла к коже. Он скривил рот, усмехнулся, и ему еще хватило сил остановить машину в одной из боковых улочек. Кровь сочилась сквозь его шинель. Снисходительно скользили вниз крутые крыши над старинной улочкой. Казалось, что это последняя такая улочка, незаметная и почти пощаженная, сосредоточенная в своем молчании, превозмогавшая весь окружающий шум. Она хранила это молчание, как последнюю бочку топлива.

— К мостам, — заикаясь, пробормотала Эллен. Она выскочила из машины.

— Помоги мне! — сказал он. — Нет, не помогай. Ты пойдешь к мостам одна, ты просто передашь сообщение…

Эллен расстегнула ему мундир, оторвала лоскут от его рубахи, но ничего не разглядела. — Я позову на помощь, — сказала она. Но она боялась чужих солдат, говоривших на непонятном языке.

— Не уходи! — чуть слышно пробормотал он. — Как тебя зовут?

— Эллен. А тебя?

— Ян, — сказал он и улыбнулся в темноту, словно там таилась разгадка тайны мира.

— Подожди, — крикнула Эллен, — подожди!