Великая Отечественная война глазами очевидцев

Нас привезли в Москву, и я впервые увидел издалека станцию метро. А внутрь я попасть не мог, потому что отстанешь от эшелона.

Везли нас через разрушенные Великие Луки. Ноль. Пустыня. Один бурьян. Через Ржев – ничего не осталось. И так привезли в Белоруссию, в большие болота под Витебском, и стали готовить к наступлению.

Когда я был в лагере, перед отправкой на передовую, меня встретил один капитан с бородкой, красивый такой. Он меня спросил:

– Кто вы? Откуда?

Я ему говорю:

– Что вы меня спрашиваете? Я же ничего не знаю.

Вижу, а у него на петлицах «химические войска». Я ему рассказал. Он мне говорит:

– Вы удивительно похожи на моего брата, который пропал без вести. Я не знаю, жив ли он. Давайте я вас запрошу в свою химическую часть. Вы были ранены?

– Да. – Я ему рассказал.

– Да что вы! Мало того, что у вас всех родственников расстреляли немцы…

А я получил бумажку, что ваши родители и все население было уничтожено.

И я подумал, а я уже сдружился с теми, с кем ехал. Это очень важно на фронте. Все ребята моложе меня, хорошие. И я говорю капитану:

– Нет, не пойду.

– Ну как же так?!

– Не пойду.

И я приехал в эти землянки на болоте. И 22 июня 1944 года началось наступление, которое теперь называют операцией «Багратион». Наш стрелковый корпус генерала Васильева, Героя Советского Союза, я как радист, у меня радиостанция за плечами восемь килограммов. Мой напарник аккумулятор восьмикилограммовый несет. Мы связаны с ним кабелем и проволокой, чтобы кабель не натянулся. И ведем связь.

Это впервые радисты стали работать. Начальник связи корпуса был категорически против. Он считал, что это ненадежно, немцы засекают.

Мы удачно пошли в наступление, а телефон тянуть не успевают. Перешли на радио. А начальник радиокорпуса, инженер высшей квалификации майор Брук, все поставил, и мы наступали до самого моря. Я работал этим радистом.

И когда мы вышли к морю, то отрезали немцев в Прибалтике. И мы до последнего не понимали, почему немцы оттуда не уходят. Наши уже к Берлину подходили. Бои были очень жестокие, кровавые. Я был еще раз ранен. Моя напарница-радистка была убита, ей череп снесло. Командир нашего взвода был убит.

Один радист был ранен. Его очередь дежурить. Ему перевязали голову. Он сидел на траве и работал. Мимо него ехал генерал, увидел его, послал к нему шофера. Тот его записал и ему пришел орден Славы. За то, что, будучи ранен, не покинул поле боя.

А на меня подавали на медаль «За Отвагу». Так в приказе написали (у меня он сохранился), что за отвагу наградить орденом «Красной Звезды» (смеется).

Но мы не могли взять Мемель, это немецкая морская крепость. Наш корпус не сумел взять. Потому что с моря подошли немецкие корабли и из крупнокалиберных пушек как начали по нам бить. А укрепления были страшные. И вот, я помню картину: летит 81 наш самолет «Ту-2». По девять самолетов заходят, пикируют.

Там невероятные взрыва, взрываются, наверное, пороховые погреба. И после этого немцы ни шагу назад. Так и не смогли взять. Пришлось обходить со стороны Кенигсберга. А мы уже попали в Восточную Пруссию, это особый рассказ, там много интересного было.

И вот война закончилась. Нам официально сообщили, что немцев сдалось сто девяносто тысяч. 9 мая мимо нас проходили колонны немцев. В строю, впереди офицеры с холодным оружием. И они были совершенно непохожи на тех пленных, которых я видел под Сталинградом.

Там были километровые колонны полузамерзших, грязных, еле идущих немцев. А уж про итальянцев и румын и говорить нечего. Это была тогда потрясающая картина.

А 9 мая их отправляли в плен. Они бросали оружие. Горы оружия были. Мы брали это оружие и стреляли в воздух. А потом нас отправили в Ашхабад, откуда я демобилизовался. Для меня эта война кончилась…

И еще, в заключение я хотел бы сказать, я считаю это очень важным. Если бы не Ленд-Лиз, мы бы войну не выиграли, несмотря на совершенно неоправданные многомилионные жертвы. В истории мировых войн не было такой, как Сталинградская битва.

В ней погибло более двух миллионов наших людей. Теперь уже есть такие цифры. В ней погибло все население города, потому что Сталин приказал из города переправлять только скот, а жителей не переправлять. И они до последнего работали на Тракторном и других заводах. А то бы ничего не вышло.

Так вот. Без «Студебеккеров» на конной тяге наша артиллерия ничего бы не смогла сделать. На самая интересная деталь – это «Катюши». Они хорошо стреляли только со «Студебеккеров». Пробовали с наших «ЗИЛов», ничего не выходило, было рассеивание. Нет жесткости.

А «Студебеккеры» американцами были созданы специально для войны. И на них «Катюши» только и воевали. И второе. Все «Катюши» стреляли только на американском порохе. Потому что наши пороховые заводы погибли на Украине. А тот порох, который восстанавливали, уже был более низкого качества. Так что без американского пороха и «Студебеккеров» войны бы нам не выиграть.