Великая Отечественная война глазами очевидцев

А то, что без наших миллионных жертв неслыханных, ее бы тоже нельзя было выиграть, это тоже правда. Вот как можно разрешить это противоречие. Потому что гибли почти поголовно только наши люди. У них таких потерь не было, они очень жалели своих людей».

Светлая память герою, умершему 6 февраля 2012 года.

Рассказ второй

Галимов Ахмет Галимович (родился 21.06.1926 г.)

(Россия, Челябинская область)

Рассказ фронтовика записан в мае 2016 года

«Я – уроженец Челябинской области, Кунашакского района, село Курманово. Родился я 21 июня 1926 года в семье крестьянина-бедняка, где нас было восемь детей. Отец умер рано, мать жила долго, до ста лет дожила.

Когда началась война, я еще был, как говорится, «дите войны». Дома нас осталось трое братьев: старший, средний и младший, то есть я. Старший с 1917 года, средний с 1920 года, и я с 1926 года.

В первый день войны я был в дороге на Челябинск. Брата прямо с поля вместе с трактором направили на фронт. На другой день я вернулся в деревню. Там стояла угнетающая тишина. Кругом все плакали: дети, бабушки, женщины. Это был неспокойный день, все в этот день плакали. И уже машина за машиной отправляли людей на фронт.

Через три дня нас, ребят-подростков, собрали в школе. Сказали: «ребята, учеба ваша прекращается. Никакой учебы! Будем помогать фронту, работать будем. Вы заменяете ваших отцов и старших братьев».

Практически, к началу войны, мне тогда только пятнадцать стукнуло, я семь классов кончил, был готов к любым событиям. Потому что мой старший брат был не совсем грамотный, но очень хороший человек, знающий, он предупредил меня примерно за месяц до начала войны, чтобы я ко всему присматривался, все запоминал. Потому что, говорит, нас заберут скоро, война будет. А я ему возразил:

– Не может этого быть.

А он говорит:

– К сожалению, да. А нас заберут в первую очередь. И ты останешься за меня. Останетесь мать и ты, вдвоем.

А средний мой брат к этому времени уже служил на Дальнем Востоке. И действительно, где-то через неделю нас уже разделили по бригадам, и мы начали трудиться. Трудились, конечно, как все: сено косили, поля пололи, за скотом ухаживали, пасли его. В общем, вся деревенская работа легла нам на плечи.

А я уже был готов к взрослой жизни, потому что мой старший брат меня всему научил. Мне было десять лет, а я уже трактор водил, пахал, сеял. Брат отдыхал, на охоту ходил, а я за него работал. И у меня все получалось. Сначала я работал на колесных тракторах, потом уже на гусеничных.

Короче говоря, я уже был готов. И вот, через неделю меня вызывает председатель: «замени брата, сядь за руль!» Куда тут денешься? Пришлось. И вот, на этих сельскохозяйственных тракторах: гусеничных и колесных я проработал до конца 1943 года.

Я не был лентяем. Вставал очень рано, работал допоздна, ночевал в полях. Короче говоря, мы были механизаторами и дневали-ночевали там. А отдыха у нас совершенно не было. Тут пошли палатки, в магазинах ничего не стало. Даже соли не было, чтобы приготовить пищу. И мы вынуждены были питаться несоленым варевом.

Но постепенно-постепенно где-то что-то покупали, где-то что-то продавали, меняли на соль. В общем, жизнь немножко наладилась. Первый год я работал в колхозе «Партизан». Я тракторист был на машинно-тракторной станции. Получал я двойную зарплату: часть зерном, а часть деньгами. И я удачно поработал и очень хорошо заработал.

Мы жили с матерью вдвоем, и в тот же год, осенью, я внес в фонд обороны семьдесят пять рублей. Мне привезли целую машину пшеницы, но я взял себе только два мешка, а остальное отдал в фонд обороны. Потому что везде писали, что надо помогать фронту, сдавать в фонд обороны.

И по итогу следующего, 1942 года, я уже был знаменитым. Обо мне писали в газетах, в «Челябинском рабочем», и по итогам года меня премировали велосипедом. Пешком я уже не ходил, ездил на велосипеде. А в ненастные времена охотился с ружьем. Оно было хорошее, двуствольное, им меня тоже премировали за хорошую работу.

1943 год был очень удачный по климату, и мы получили замечательный урожай. Я получил в качестве премии полторы или две машины зерна. Большую часть я отправил в фонд обороны. И у матери был сундук. В каждой семье раньше были сундуки: маленький, средний и большой. Большой был как современный диван, высотой примерно сантиметров семьдесят. И мы всегда там зерно хранили.

Мать мне говорит: «давай заполним зерном этот сундук, и пока нам хватит. А остальное пусть везут на фронт». Так и сделали, сдали весь хлеб в фонд обороны. А деньгами мне дали около восьмисот рублей, и половину я тоже отдал в фонд обороны.