Великая отечественная война: Как это было

Неудивительно, что результат учебной тревоги, объявленной летом 1940 г. инспектором Главного управления ВВС по дальнебомбардировочной авиации в дислоцированной под Запорожьем авиабригаде, оказался плачевным. Из вылетевших в Ростовском направлении 10 лучших экипажей не вернулисьтри — над Донбассом врезались в терриконы.

Между тем в апреле 1941 г. 11 авиационных специалистов Германии во главе с инженер-полковником Д. Швейке, осмотрев 4 авиа- и 3 моторостроительных завода СССР, были поражены высоким уровнем производства. На обеде в их честь А. И. Микоян со значением сказал: «Теперь вы знаете нашу мощь!» Правда, вместо сдерживающего эффекта отчет руководителя этой поездки в очередной раз подтолкнул Гитлера к агрессии.

Комбриг С. Демичев в течение двух лет ожидал ответа на докладную с анализом вопиющих недостатков при обучении курсантов, когда им давали лишь азы пилотажной и тактической подготовки. Только после приема его в 1940 г. Сталиным удалось несколько сдвинуть дело с мертвой точки, однако ставку в боях командование ВВС по-прежнему делало не на мастерство, а на массовость и количество боевых самолетов. Не был проанализирован и использован опыт воздушных сражений в мае — сентябре 1939 г. на Халхин-Голе, особенно экипажей группы Я. В. Смушкевича, летавших и в небе Испании, пилотов группы А. Рытова в Китае (из-за секретности).

Можно понять и командиров, панически опасавшихся полетов в неблагоприятных метеорологических условиях. Ведь их буквально парализовал строго секретный приказ Наркомата обороны № 070 «О мерах по предотвращению аварийности в частях ВВС» от 4 июня 1939 г. В нем шла речь и о причинах гибели комбрига

В. П. Чкалова — хотя и дважды судимого военным трибуналом, но высококлассного пилота. В роковой день его подвела техника: истребитель « И-180» имел за 3 дня до полета на нем Чкалова 48 производственных дефектов. Ничего странного, что авиация всего Ленинградского военного округа за 1940 г. налетала в ночных условиях только 141 час — годовая норма для трех летчиков. В итоге большинство пилотов могли вести несложные учебные бои в условиях хорошей видимости. Для сравнения: подполковник ВВС Германии Г. Лент за 250 ночных вылетов сбил к октябрю 1944 г. 102 вражеских самолета, а в дневных боях — всего 8. 30-летний генерал-ас

А. Галланд командир эскадрильи реактивных «Мессер-262», в последние месяцы войны из 104 сбитых самолетов значительную часть также уничтожил в ночных условиях. Ведь программа обучения пилотов в Германии предусматривала обязательный налет часов в ночных и неблагоприятных метеоусловиях.

Впрочем, отмеченные недостатки не помешали советской авиации к осени 1941 г. так потрепать части Геринга, что из-за больших потерь техники и личного состава 17 ноября застрелился генерал-полковник Э. Удет, отвечающий за материальное снабжение. Затем, но уже по причине потери контроля над ситуацией после массированного применения ВВС союзниками СССР, 19 августа 1943 г. покончил с собой начальник штаба люфтваффе генерал Г. Ешоннек.

«Извлекая» уроки из событий в Европе, командующий авиации Прибалтийского военного округа Г. П. Кравченко близоруко твердил: не может быть, чтобы вермахт уничтожил много самолетов на земле, ведь главное — воздушный бой. Его поддержал командующий ВВС на Дальнем Востоке Г. М. Штерн, вернувшийся из Испании, командующий Военно-Воздушными силами Забайкальского округа Г. Ф. Кузнецов, командующий Северо-Кавказским военным округом Ф. И. Кузнецов, а также другие представители высшего комсостава. Многие из них дружно критиковали книгу военного теоретика Г. С. Ис-серсона «Новые формы борьбы», в которой проводилась мысль о неожиданном начале большой войны.

Узости мышления советского генералитета способствовал и крайне низкий уровень общего образования. Ведь из 42 генералов и маршалов, занимавших в годы войны должности командующих фронтами, лишь Ф. И. Толбухин, М. А. Пуркаев и Р. Я. Малиновский посредственно владели двумя иностранными языками, восемь — обладали знанием одного языка, 9 — читали со словарем. Значит, для 23 из них эволюция зарубежной военной мысли оставалась во многом неизвестной, исключая чтение немногочисленных переводов трудов западных теоретиков милитаризма.

Командующий 6-й армией И. Н. Музыченко с полным основанием видел среди большинства комбатов «малограмотного... порой и неграмотного командира». Аналогичную оценку среднему начальствующему составу (14 % командиров полков имели высшее образование) давал генерал-лейтенант М. М. Попов. Будущий маршал К. А. Мерецков сожалел, что новый Дисциплинарный устав командиры понимали по-своему: «бить красноармейца чем попало».

Только к июню 1941 г. планировалось добиться слаженности в полках, дивизиях и корпусах, а до этого — лишь на уровне рот и батальонов. Из-за хронического запаздывания с реализацией намеченного в большинстве соединений эта задача так и не была реализована к началу войны.