Великая Рыба

— А помнишь, Ирка, ты жаловалась, что вирус подцепила? Это случайно не после твоих «пираток» началось?

Около трёх недель назад Майская пришла к Загребину почти в отчаянии: её домашний компьютер начал безжалостно «зависать», с «рабочего стола» пропадали «иконки», страницы интернета категорически отказывались открываться. Она не знала, что делать, Борька же сходу поставил диагноз — компьютерный вирус. «Ты его где-то подцепила, скорее всего, в интернете», — сказал тогда он.

Теперь же появилась новая версия источника заражения.

Майская пожала плечами:

— Не думала как-то об этом… Ну да, я как раз начала в «Рокси» играть… Так что же теперь, покупать дорогущие «лицензионки»?

— Желательно. Я, например, только «лицензию» покупаю. Уж если что, я тебе перекопирую, за символическую плату, — весело подмигнул Загребин.

Когда совсем стемнело, троица вышла на улицу. Данилевский с удовольствием вдохнул сырой вечерний воздух. Майская сильно опьянела и, казалось, едва держалась на ногах. Борька Загребин, заметив это, спросил:

— Тебя проводить? Или сама доедешь до дома?

— Куда она доедет, — возразил Данилевский, — еле на ногах стоит.

— Я оч-чень даже в порядке, — пьяным голосом возразила Майская и обняла Загребина. — Но ты вполне можешь меня проводить!

Борька украдкой подмигнул Данилевскому: мол, почему бы и нет? Меж тем Майская совсем повисла на его плечах. Пошатнувшись, Загребин строго сказал:

— Стой на ногах. А то сейчас отведу обратно на работу — будешь там ночевать.

Майская тут же встала ровно.

— Данте, поехали со мной. Вдруг ей еще раз захочется повисеть на мне — я могу и упасть, уж больно тяжелая.

Они спустились в метро, попутно прикупив в ларьке каждому по банке джин-тоника.

— Может, ей хватит пить? — засомневался Данилевский.

— Ирка, тебе хватит? — переспросил ее Борька Загребин.

— Я буду!

— Ну смотри.

Данилевскому казалось, будто Загребин специально спаивает Майскую, и не мог понять, зачем это надо. Через час он с удивлением обнаружил, что, провожая ее домой, все трое оказались в квартире Загребина. Из кухонного шкафчика был извлечена почти полная бутылка коньяка.

— «Хеннеси»! — гордо воскликнул Борька.

После третьей рюмки Данилевский плохо соображал, что происходит. Они сидели на ковровом полу гостиной, Майская рассматривала на свет свою стопку и восклицала:

— Вот это коньяк! Посмотрите, какие у него ножки!

— Ты что-то путаешь, дорогая. Это у тебя есть ножки.

— Темнота ты, Борька! Видишь, как он стекает по стенкам? Это ножки и есть!

Потом сознание Данилевского и вовсе отключилось — он только помнил, как Загребин препроводил его в соседнюю комнату и уложил на диван.

«А поутру они проснулись»…

Вставать было тяжело.

Голова болела.

Данилевский недоумевал, как оказался в незнакомой квартире и еще больше удивился, увидев перемещавшуюся по коридору Майскую.

— Давай, шагай на кухню, — пихнув его в спину, недовольно пробурчал Борька Загребин. — Мне ещё тут всё убирать.

— Что она здесь делает? — кивнув в сторону бухгалтерши, шепотом спросил Данилевский,

Загребин сделал неопределенный знак рукой.

— Борька, я плохо что-либо помню. У меня с ней что-нибудь было?

— Нет, ты «отрубился» раньше. Надо сказать, ничего не потерял.

— Не понравилось? — усмехнулся Данилевский.

— Ничего особенного. Точнее сказать, вообще никак.

Проходя мимо комнаты, где, как смутно помнилось, они распивали коньяк, Данилевский с удивлением обнаружил разбросанные по ковру осколки и землю.

— Борька, что здесь произошло? — удивился он.

— Не помнишь? — злобно прошипел Загребин.

Внутри Данилевского пробежал холодок.

— Не помню.

— Да ну?

— Ей-Богу. Рассказывай.

Лучше бы он этого не просил. Оказалось, что он, Данилевский, после очередной рюмки пытаясь подняться с пола, схватился за свисавшую с тумбочки салфетку, в результате чего на полу оказалась родительская хрустальная ваза. В виде осколков. Потом Майскую понесло танцевать, и он же, Данилевский, решил составить ей партию. Танец на осколках мог оказаться весьма элегантным, но Данилевский («Какой ужас! Опять я!») потерял равновесие и, дабы не упасть, уцепился за подвернувшуюся под руку пальму. Стоит ли говорить, что экзотическое дерево перекочевало из кадки на пол…

— Эту пальму, между прочим, мне на день рождения подарили! — заметил Борька.

— Сколько мы выпили? — осторожно спросил Данилевский.

— Да я сам удивляюсь, с чего нас так разнесло. Всего-то литр коньяка на троих.

— Наверное, нет тренировки.

— Точно. Надо чаще встречаться.

* * *